Роберт Стивенсон - Клуб самоубийц. Черная стрела (сборник)

Несколько слуг лорда Шорби расчистили проход между рядами, оттесняя людей копьями, потом показались музыканты, приближающиеся по замерзшему снегу. Флейтисты и трубачи изо всех сил раздували раскрасневшиеся щеки, барабанщики и цимбалисты колотили так, будто хотели заглушить друг друга.

Подойдя к двери святилища, музыканты остановились и расступились в два ряда, отбивая ногами по снегу такт своей бойкой музыке. А потом из-за них вышли и главные действующие лица этого благородного торжества. И такими пышными и яркими были их костюмы, блистали они таким изобилием шелка и бархата, меха и атласа, вышивки и кружев, что вся церемония походила на цветочную клумбу посреди двора или разноцветный витраж на голой стене.

Первой шла невеста, печальная и бледная, как сама зима. Она опиралась на руку сэра Дэниэла. Ее сопровождала подружка, та самая невысокая девушка, с которой Дик познакомился накануне. Сразу за ней показался жених в наипышнейшем одеянии. Когда он, прихрамывая на подагрическую ногу, вошел в храм и снял шляпу, стало видно, как порозовела от волнения его лысина.

И после этого настал час Эллиса Дакуорта.

Дик, которого раздирали противоположные чувства, сидел как на иголках. Он вцепился в спинку скамьи перед собой, когда вдруг заметил, как по толпе прошло волнение, люди как будто разом подались назад, задирая головы и указывая руками куда-то вверх. Следуя этим указаниям, он увидел трех-четырех мужчин с луками на хорах под верхним рядом окон. В тот же миг они спустили тетивы и, прежде чем церковь огласилась изумленными криками и поднялся неимоверный шум, лучники стремительно покинули свое убежище, точно птицы, спорхнувшие с ветки, и исчезли.

Все, кто был в нефе, завертели головами и закричали, священники в страхе бросились врассыпную, музыка стихла, и, хоть колокола наверху еще несколько секунд продолжали звонить, какой-то отголосок беды, похоже, долетел и до колокольни, где звонари, раскачивавшиеся на веревках, тоже прекратили свою веселую работу.

Прямо посреди церкви на полу лежал жених, пронзенный двумя черными стрелами. Невеста потеряла сознание. Над толпой возвышался сэр Дэниэл, одновременно удивленный и разгневанный. В его левом предплечье торчала, покачиваясь, стрела, вторая стрела оцарапала ему лоб, и все лицо его было залито кровью. Задолго до того, как люди спохватились и вспомнили, что нужно задержать неведомых убийц, столь трагически прервавших праздничную церемонию, те прогрохотали по винтовой лестнице вниз и скрылись через боковую дверь.

Однако случившееся не помогло Дику и Лоулэссу. Как только поднялся переполох, они вскочили со скамьи, чтобы бежать, но проходы между рядами были до того узкими, и мечущиеся от ужаса монахи и певчие создали такую давку, что пробиться к двери было немыслимо, поэтому они стоически вернулись на свои места.

Внезапно сэр Оливер, бледный как полотно от ужаса, поднялся и, воззвав к сэру Дэниэлу, указал дрожащей рукой на Дика.

– Это – Ричард Шелтон! – завопил он. – Будь проклято его имя! Это он виновен в пролитой крови! Хватайте его!.. Ради спасения всех нас! Прикажите его схватить и связать покрепче! Он поклялся истребить нас.

Сэр Дэниэл, ослепленный гневом и горячей кровью, все еще струившейся по его лицу, взревел.

– Где? Тащите его сюда! Клянусь крестом Холивудским, он проклянет этот час!

Толпа расступилась, несколько воинов взбежали на клирос, грубо схватили Дика, сорвали его со скамьи и, держа под руки, поволокли вниз по ступеням алтаря. Лоулэсс сидел при этом тихо, как мышь.

Сэр Дэниэл, вытирая с лица кровь, устремил на пленника бешеный взгляд.

– Наглый предатель! – процедил он. – Наконец-то ты в моих руках. Клянусь всеми существующими клятвами, что за каждую каплю крови, которая сейчас заливает мои глаза, я вырву кусок из твоего тела. Убрать его! – добавил он. – Здесь не место для него. Отведите его в мой дом. Я пыточными клещами выверну каждый твой сустав!

Но Дик неожиданно вырвался из цепких рук.

– Убежища! – закричал он. – Убежища! Сюда, отцы мои! Меня хотят вытащить из храма!..

– Из храма, который ты осквернил кровью, мальчишка, – произнес какой-то высокий человек в дорогих одеждах.

– А доказательства? – воскликнул Дик. – Меня обвиняют, мне уже вынесли приговор, но ведь ничего еще не доказано. Да, я просил руки этой госпожи, и она, беру на себя смелость утверждать это, ответила мне благосклонностью. Ну и что? Любить девушку – не преступление. И добиваться ее любви тоже. А больше я ни в чем не виновен.

По толпе прошел ропот одобрения – такими пылкими словами Дик заявлял о своей невиновности. Однако в то же время послышались и проклятия вспомнивших о том, что он был найден накануне в доме сэра Дэниэла святотатственно переодетым в монашью рясу. Среди всего этого шума сэр Оливер внезапно указал на Лоулэсса, назвав его сообщником. Несчастного тоже сорвали с места и поставили рядом с его командиром. Страсти накалялись с обеих сторон. Если одни тянули обвиненных к двери, чтобы отпустить, другие проклинали их и осыпали ударами. В ушах Дика уже звенело, мысли шли кругом, точно он угодил в водоворот на бешеной реке.

Однако высокий мужчина, который уже говорил с Диком, необычайно громким голосом установил тишину и порядок в толпе.

– Обыщите их, – приказал он. – Если у них найдется оружие, по нему мы сможем судить об их намерениях.

У Дика обнаружили только длинный кинжал, и это говорило в его пользу до тех пор, пока кто-то не достал его из ножен и не увидел на нем еще не высохшую кровь Раттера. Видя это, сторонники сэра Дэниэла разом завопили, но высокий человек прервал этот ропот жестом и властным взглядом. Однако, когда очередь дошла до Лоулэсса, у него под рясой был найден пучок стрел, точно таких, которыми только что убили жениха.

– Что вы теперь скажете? – нахмурившись, спросил Дика высокий человек.

– Сэр, – ответил Дик, – здесь я нахожусь под защитой церкви, верно? Я вижу по вам, что вы важный человек, добродетельный и справедливый. Поэтому я отказываюсь от права пользоваться защитой этого священного места и сдаюсь вам. Но, не желая быть переданным во власть этого человека, которого я во всеуслышание обвиняю в убийстве моего родного отца и незаконном присвоении моих земель и доходов, я прошу вас оказать мне честь и судить меня прямо здесь. Вы сами слышали, как он еще до того, как была доказана моя виновность, угрожал мне пытками. Я не сомневаюсь, что честь ваша не позволит вам передать меня в руки моего злейшего врага и давнего притеснителя и что вы будете судить меня соответственно законам и по справедливости. Если же я буду признан виновным, предайте меня милосердной казни.