Шолом-Алейхем - Тевье-молочник

Словом, приехали домой, распрягли лошаденку, сели возле дома на травке и стали думать да гадать, как тут выйти из положения, какую бы сочинить для моей жены небылицу, сказку из «Тысячи и одной ночи», чтобы выпутаться из беды.

Дело к вечеру. Солнце садится. Теплынь. Вдалеке лягушки квакают, стреноженная лошадь щиплет траву, коровки, только что пригнанные из стада, стоят над подойниками и ждут, пока их подоят; а трава кругом благоухает – рай земной, да и только! Сижу это я, смотрю на все это и думаю, как мудро всевышний устроил свой мир. Каждое существо – от человека, скажем, и до коровы – должно свой хлеб зарабатывать, даром ничего не дается! Ты, коровушка, есть хочешь, – давай молоко, корми хозяина, и жену его, и деток. Ты, лошадка, жевать хочешь, – вози каждый раз горшки в Бойберик и обратно. То же и человек: кусок хлеба хочешь, – изволь трудиться, доить корову, таскать крынки, сбивать масло, готовить сыр, а потом запрягай конягу и тащись чуть свет в Бойберик на дачи, кланяйся, спину гни перед егупецкими богачами, улыбайся, льсти, к каждому в душу влезай, смотри, чтобы они довольны были, чтобы как-нибудь, упаси боже, гонор их не задеть!.. Остается, правда, вопрос: «Чем отличается?» – почему такая разница? Где это сказано, что Тевье должен работать на них, вставать ни свет ни заря, когда сам бог еще спит? А ради чего? Ради того, чтобы доставить им к утреннему кофе свежее масло и сыр… Где это сказано, что Тевье обязан маяться из-за жидкой похлебки, из-за крупенного кулеша, а они, егупецкие богачи, должны косточки свои на дачах нежить, палец о палец не ударять и кушать обязательно пироги, блинчики и вертуты? Не такой же я человек, как и они? Разве не было бы справедливо, чтобы Тевье хоть одно лето на даче пожил? Но опять-таки спрашивается: откуда возьмутся тогда сыр и масло? Кто будет коров доить? Да хотя бы они же, егупецкие аристократы, то есть… И сам расхохотался при этой сумасбродной мысли… Поговорка на этот счет есть: «Послушал бы господь дураков, – был бы свет не таков…»

– Добрый вечер, реб Тевье! – называет меня вдруг кто-то по имени.

Оборачиваюсь, гляжу – знакомый: Мотл Камзол, портновский подмастерье из Анатовки.

– И тебя с добрым вечером! – говорю я. – Вот так гость! Легок на помине… Садись, Мотл, на божью землю. Какими судьбами?

– Какими судьбами? Своими ногами! – отвечает он, присаживается на траву и поглядывает туда, где мои девицы возятся с горшками и крынками.

– Давно уже, – говорит он, – собираюсь я к вам, реб Тевье, да все времени нет. Один заказ сдаю, за другой принимаюсь. Я теперь от себя работаю, дела, слава богу, хватает. Все портные завалены заказами: лето у нас нынче такое выдалось – все свадьбы да свадьбы. Берл Фонфач дочь замуж выдает, у Иосла Шейгеца свадьба, у Мендла Заики свадьба, у Янкла Пискача свадьба. Свадьбу справляют и Мойше Горгл, и Меер Крапива, и Хаим Лошак, даже у вдовы Трегубихи – и у той свадьба.

– Весь мир, – говорю, – свадьбы справляет, одному только мне не везет. Не заслужил, видать, у бога…

– Нет, – отзывается Мотл, поглядывая на моих девиц, – вы ошибаетесь, реб Тевье. Если бы вы захотели, вы тоже могли бы сейчас готовиться к свадьбе… От вас зависит.

– А именно? – спрашиваю я. – Каким образом? Может быть, есть у тебя на примете жених для моей Цейтл?

– Как по мерке! – отвечает он.

– Что-нибудь стоящее? – спрашиваю и думаю: вот ловко-то будет, если он имеет в виду мясника Лейзер-Волфа!

– И ладно скроено и крепко сшито! – отвечает он на своем портновском языке и все поглядывает на моих дочерей.

– Откуда, – говорю, – жених? Из каких краев? Если пахнет от него мясной лавкой, то я и слышать об этом не желаю!

– Упаси бог! – отвечает он. – Никакой мясной лавкой он не пахнет. Да вы, реб Тевье, его хорошо знаете!

– Но это – подходящее дело?

– Да еще как! – отвечает он. – Подходящее подходящему рознь! Это, как говорится, в облиточку – тютелька в тютельку!

– Кто же это такой, интересно знать?

– Кто такой? – переспрашивает он, все еще не спуская глаз с моих дочерей. – Жених, понимаете ли, реб Тевье, я сам и есть.

Только вымолвил он эти слова, – я, как ошпаренный, вскочил с места, а он следом за мной. Так и застыли друг против друга, нахохлившись, как петухи.

– Рехнулся ты или просто с ума спятил? – говорю я. – Ты и сваха, ты и сват, да ты же и жених? Свадьба, так сказать, с собственной музыкой? Нигде не слыхивал, чтобы парень сам себе невесту сватал.

– Что касается сумасшествия, – отвечает он, – то пускай враги наши с ума сходят. Я еще, можете мне поверить, в своем уме. Вовсе не нужно быть помешанным, чтобы хотеть жениться на вашей Цейтл. Недаром даже Лейзер-Волф, самый богатый человек у нас в местечке, и тот захотел взять ее как есть… Думаете, это секрет? Все местечко уже знает. А насчет того, что вы говорите: «Сам, без сватов», – я, право, удивляюсь вам, реб Тевье: ведь вы же все-таки человек, которому, как говорится, пальца в рот не клади – откусить можете… Но к чему длинные разговоры? Дело, видите ли, в том, что я и ваша дочь Цейтл давно уже, больше года тому назад, дали друг другу слово пожениться…

Лучше бы мне нож в сердце, нежели слышать такие слова. Во-первых, куда ему, портному Мотлу, быть зятем Тевье? А во-вторых, что это за разговор такой – «они дали друг другу слово пожениться»!

– Ну, а я? Где же я? – спрашиваю. – Я тоже как будто бы имею кое-какое, право слово сказать своей дочери! Или меня уж и спрашивать нечего?

– Что вы, помилуйте! – отвечает он. – Ведь я же для того и пришел, чтобы переговорить с вами. Как только я услыхал, что Лейзер-Волф сватается к вашей дочери, которую я уже больше года люблю…

– Скажите, пожалуйста! – говорю я. – У Тевье есть дочь Цейтл, а тебя зовут Мотл Камзол и занимаешься ты портновским ремеслом, – что же ты можешь иметь против нее, за что тебе не любить ее?

– Нет, – отвечает он, – не в этом дело, вы меня не так поняли. Я хотел сказать, что люблю вашу дочь и что ваша дочь любит меня уже больше года, мы уже друг другу слово дали, что поженимся. Я уже несколько раз собирался потолковать с вами, да все откладывал, пока не сколочу немного денег на покупку швейной машины, а потом – пока не справлю себе одежи, как полагается. Ибо по нынешним временам любой, хоть самый ледащий парень должен иметь два костюма и несколько жилеток…

– Тьфу ты, пропасть! – говорю я. – Рассуждаете вы как дети. А что вы будете делать после свадьбы? Зубы на чердак закинете, или ты жену свою жилетками кормить будешь?

– Удивляюсь я вам, реб Тевье, от вас ли такое слышать? Я полагаю, что и вы, когда собирались жениться, собственного каменного дома не имели, и все же, как видите… Что ж, как люди, так и я… А ведь у меня как-никак и ремесло в руках…