Эдвин Арнольд - Свет Азии

– Великий государь! Любовь исцелитъ этотъ легкий недугъ. Надобно, чтобы чары женщины пленили сердце царевича. Благородный юноша еще не знаетъ, что такое красота, что такое глаза, заставляющие насъ забывать небо, что такое поцелуй благоуханныхъ устъ. Окружи его очарователъными женщинами, прелестными участницами игръ! Мысль, которую не сковать железными цепями, легко можно связать женскимъ волосомъ!

Все советники одобрили это мнение, но царь сказалъ:

– Мы можемъ отыскать для него женщинъ, но, ведь, любовь выбираетъ не чужими глазами. Мы окружимъ его цветникомъ красавицъ, чтобы онъ могъ сорвать любой цветокъ, а онъ улыбнется и отвернется отъ неизведаннаго имъ наслаждения.

Тогда проговорилъ другой:

– Колеблется стрелокъ, прежде чемъ спуститъ нацеленную стрелу. Царевича, какъ и менее высокихъ существъ, очаруетъ одна женщина, одно лицо блеснетъ ему райской красотой, одинъ образъ представится ему прелестнее утренней зари, пробуждающей миръ. Сделай, какъ я скажу тебе, государь! Устрой праздникъ, и пусть на немъ все молодыя девушки твоего царства состязаются въ красоте и телесныхъ упражненияхъ, обычныхъ въ земле Сакьевъ. Пусть царевичъ раздаетъ награды красавицамъ, и когда прелестныя победительницы будутъ проходить мимо него, мы заметимъ, которая изъ нихъ прогонитъ облако печали съ нежнаго чела его. Такимъ образомъ предметъ любви будетъ избранъ глазами любви, и мы заманимъ царевича въ сети счастья.

Советъ быль принятъ. Назначили день и разослали глашатаевъ сзывать всехъ молодыхъ, красивыхъ девушекь во дворецъ на состязание. Царевичъ долженъ былъ оделять ихъ дорогими подарками, но самый дорогой отдать победительнице. На этотъ призывъ девушки Капилавасту толпами направились къ воротамъ дворца. Все оне гладко причесали и перевязали свои черные волосы, подкрасили сурьмой ресницы, омылись свежей водой, облились благовониями. Все оне надели самыя нарядныя платья и шали, разрисовали пурпуромъ нежныя руки и ноги, и ярко подкрасили знаки, отмечавшие ихь лбы [4] Въ Индии по настоящее время принадлежность къ той или другой секте, обозначается условнымъ знакомъ, нарисованнымъ на лбу. .

Чудное зрелище представляли эти молодыя индианки, проходившия мимо трона съ опущенными въ землю черными глазами. Когда оне увидели царевича, трепетавшия сердца ихъ забились благоговениемъ не къ его высокому сану, а къ тому безстрастному спокойствию, которое возвышало его надъ всеми ими. Оне принимали дары съ опущенными ресницами, не осмеливаясь поднять на него глазъ. Когда народъ приветствовалъ красавицу, более другихъ достойную царской улыбки, она, робкая какъ антилопа, едва касалась его милостивой руки и спешила скрыться въ толпе подругъ, страшась заслужить предпочтение того, кто казался слишкомъ божественнымъ и высокимъ, слишкомъ святымъ, слишкомъ возвышеннымъ надъ ея миромъ. Такъ проходили, одна за другой, вереницы прелестныхъ девушекъ, лучшихъ цветовъ города. Уже прошли последния, все подарки были розданы, когда позади всехъ явилась молодая Ясодхара. Придворные, стоявшие около Сиддартхи, заметили, что царевичъ вздрогнулъ при приближении лучезарной красавицы. Станъ богини, походка Парвати, глаза – что глаза лани въ весеннюю пору, лице, очарование котораго не изобразить словами – она одна посмотрела прямо въ глаза юноше, она стояла предъ нимъ, скрестивъ руки на груди, не склоняя гордой головы.

– Найдется-ли подарокъ и для меня? – спросила она и улыбнулась.

– Я роздалъ все подарки, – отвечалъ царевичъ, – но взаменъ ихъ, любезная сестра, чьей красой гордится нашъ городъ, возьми вотъ это!

И онъ снялъ съ шеи изумрудное ожерелье и обвилъ зеленою цепью ея смуглый станъ; глаза ихъ встретились и пламя любви вспыхнуло въ ихъ сердцахъ.

Много летъ спустя, во время полнаго просветления, ученики спросили господа Будду, почему, при первомъ же взгляде на девушку изъ рода Сакьевъ, такъ загорелось сердце его, и онъ отвечалъ:

– Мы не были такъ чужды другъ другу, какъ это казалось и намъ самимъ, и всемъ посторонними. Въ давнопрошедшие века, сынъ одного охотника игралъ съ лесными девами у истоковъ Ямуны, тамъ, где стоитъ Нандадеви; они бегали взапуски среди елей, словно зайцы на вечерней заре, а онъ былъ у нихъ судьей, – одной онъ далъ венокъ изъ астръ, другой – изъ длинныхъ перьевъ фазана, третьей – изъ еловыхъ шишекъ. Но та, которая прибежала последнею, казалась ему первою. Ей подарилъ юноша ягненка ручной козули и свою любовь. Много счастливыхъ летъ прожили они въ лесу, въ лесу же пришла къ нимъ и смерть, и даже она не разлучила ихъ. Знайте, какъ после бездождья прорастаетъ семя, много летъ лежавшее скрытымъ въ земле, такъ добро и зло, горе и радость, ненависть и любовь, все давно прошедшия дела возрождаются вновь, принося светлые или темные листья, сладкие или горькие плоды. Сынъ охотника – то былъ я, дева лесовъ – она. Колесо рождения и смерти свершило свой оборот и то, что было когда-то, должно снова повториться!

Но те, которые наблюдали за царевичемъ во время раздачи подарковъ, видели и слышали все, и обо всемъ донесли царю; они разсказали, какъ разсеянно сиделъ Сиддартха, пока не явилась дочь Супрабудды, Ясодхара; какъ при первомъ взгляде на нее онъ изменился; какъ они смотрели другъ на друга; какъ онъ отдалъ ей драгоценное ожерелье и какъ красноречивы были ихъ взоры. Добрый царь улыбнулся.

– Мы нашли приманку, – сказалъ онъ, – подумаемъ теперь, какъ намъ заставить сокола спуститься ради нея съ облаковъ. Надо послать пословъ просить для моего сына руки этой девушки.

Но, по обычаю Сакьевъ, юноша, сватаясь за красивую, достойную любви, девушку изъ благороднаго дома, долженъ былъ прежде всего вступить въ состязание со всеми ея прочими женихами. Отъ этого обычая не могли отступать сами цари. И потому отецъ девушки сказалъ:

– Доложите царю: за мою дочь сватается много князей изъ ближнихъ и дальнихъ стран; если сынъ твой сумеетъ лучше ихъ натягивать лукъ, владеть мечемъ и скакать на коне; если ему удастся превзойти всехъ ихъ во всемъ, тогда и для насъ онъ будетъ всехъ приятнее. Но какъ это можетъ быть, если онъ ведетъ жизнь отшельническую?

Опечалилось сердце царя: напрасно было сыну его свататься за прелестную Ясодхару, не могъ онъ состязаться съ Девадаттой – первымъ стрелкомъ, съ Арджуной, укротителемъ самыхъ свирепыхъ коней, съ Нандой, владеющимъ мечемъ какъ никто.

Но царевичъ тихо улыбнулся и молвилъ: – Всему этому и я учился; возвести, что сынъ твой готовъ состязаться со всякимъ, кто пожелаетъ! Надеюсь, что я не потеряю мою возлюбленную въ этой борьбе!

Тогда царь велелъ возвестить, что на седьмой день царевичъ Сиддартха приглашаетъ всякаго, кто желаетъ, состязаться съ нимъ во всехъ воинскихъ упражненияхъ; Ясодхара будетъ наградой победителя.