Крис Пэйли - Не бери в голову. 100 фактов о том, как подсознание влияет на наши решения

К счастью, американские евангелисты, похоже, проводят эксперимент вместо нас. Они постоянно открывают новые церкви, у некоторых из них большое количество приверженцев. Пасторы этих церквей выступают на телевидении, их миссионеры отправляются в Латинскую Америку. Не исключено, что это дело рук тайных групп предприимчивых ученых, которые распространяют идеи, чтобы следить за тем, что оказывается действенным, а что не срабатывает.

В диалоге Платона «Тимей» рассказывается история создания нашей Вселенной, в которой отец всех богов создал божественное начало для каждого из нас. Меньшие божества завершили его замысел. Они создали наш разум и вложили в него божественные частицы. Дабы избежать осквернения божественной души, они уложили смертные части в наши тела. Гнев, смелость и честолюбие они расположили в груди, а основные потребности поместили ниже, где они могли доставить меньше беспокойства. Как утверждал самый знаменитый ученик Платона, Сократ, чтобы прожить праведную жизнь, мы должны управлять этими желаниями и чувствами, пользуясь своей божественной сущностью.

По мнению Платона, нам было бы намного проще преодолеть слабости и жить праведно, не будь у нас эмоций, желаний и аппетитов. Однако мы убедились в том, что наши эмоции участвуют в принятии решений. По-видимому, это признак нашего несовершенства, потому что рассудок становится рабом эмоций. Вместо того чтобы совершать дозволенное и владеть своими желаниями, мы становимся их объектом. Сам Платон тщательно взвешивал эту возможность. Он полагал, что у нашего разума существует сильная мотивация освободиться от опеки и восстановить свое подлинное руководство. Те божественные души, которые не справились с этой задачей в своей первой жизни, понесут страшное наказание: они родятся вновь в теле женщины (и если они разочаруют божественное начало, то в следующем рождении станут животными). Однако можно ли представить того, кто не был подвержен сложным эмоциям и смог делать нравственный выбор, исходя лишь из доводов рассудка?

Можно, поскольку такие люди существуют. Психопаты часто имеют нормальные или даже высокие показатели IQ. Они знают, что такое хорошо, а что такое плохо. Тем не менее их отличает определенный эмоциональный дефицит. В отличие от остальных, они не испытывают сострадания к другим людям. Когда психопаты смотрят на негативные изображения, например изуродованные лица на фотографиях, у них не возникает импульсивной реакции отвращения [41]. Они способны принимать решения, руководствуясь разумом, их не тревожат эмоции. Приблизительно одного из 100 американцев можно отнести к психопатам в соответствии со стандартным тестированием. При этом они представляют 15–25 % из числа заключенных и в ответе за еще б о льшую долю самых жестоких преступлений [42]. Одним словом, возможно, Платону следовало бы быть чуть более уверенным в эмоциях и чуть менее – в своих доводах.

Свобода воли представляется достойной предпосылкой нравственности. Если я не контролирую свои хорошие и дурные поступки, то как же я могу отвечать за свои действия? Также кажется очевидным, что выбор, который я делаю, должен быть осознанным и обоснованным, если я должен нести ответственность за него. Бессознательные процессы в мозге управляют скоростью роста ребенка, но только недалекий отец станет упрекать своего сына в том, что тот вырастает из одежды. Когда меня обжигает медуза или кусает щенок, я не считаю их аморальными, поскольку не думаю, что они способны к рассуждениям: они поступают инстинктивно. И только наличие или отсутствие свободной воли определяет, считаем ли мы людей виновными, только вера человека в свободную волю в первую очередь определяет, будет ли он поступать плохо.

Но вера людей в свободу воли на удивление пластична. Одно лишь прочтение высказываний, предполагающих ее наличие («Чтобы избежать искушения, я должен напрячь всю волю») или отстаивающих детерминизм («В конечном счете мы являемся биологическими компьютерами, созданными эволюцией, построенными генетически и запрограммированными окружающей средой»), способно поколебать их отношение. И все-таки не вполне понятно, почему должно быть так: вероятно, люди не слишком задумываются над этим вопросом. Но если для нравственности необходима свобода воли, совершают ли аморальные поступки те люди, кто убежден в том, что у них ее нет?

Чтобы выяснить это, исследователи предъявляли добровольцам тренировочный экзаменационный тест и платили им один доллар за каждый правильный ответ [43]. Несмотря на то что тест был полностью конфиденциальным, участники сами оценивали правильность своих ответов и разрывали бланк, прежде чем взять деньги из кружки. Те добровольцы, которые ранее читали аргументы в пользу свободы воли, в среднем забирали из кружки около семи долларов. (Когда экзаменаторы оценивали тест, добровольцы обычно получали около семи правильных ответов.) Участники, которые видели высказывания, поддерживающие детерминизм, уносили приблизительно одиннадцать долларов. В других экспериментах люди, которые не особенно верили в свободу воли, были менее дружелюбными, более агрессивными и шли на обман в арифметических задачах, даже если им не платили за них. Эти результаты представляются особенно тревожными, поскольку количество людей, которые считают свою судьбу неподконтрольной, быстро растет с тех пор, как в 1960-х исследователи начали собирать данные [44]. Однако те, кто твердо верит в свободу воли, лучше учатся в школе, легче справляются со стрессом и реже страдают депрессией.

Все это само по себе создает этическую проблему. В этой книге я описываю исследования, которые могут убедить в том, что у нас нет свободы воли, по крайней мере в том виде, в каком большинство людей себе ее представляют. Поступаю ли я аморально, сообщая вам об этом? Рискую ли погубить вашу жизнь или разрушить цельность вашей личности? Нужно ли оградить школьные библиотеки от подобной литературы из опасения нанести вред нашим детям? Безусловно, есть основания для сожжения этой рукописи без публикации и из-за вреда, который может нанести читателям детерминистский взгляд на мир, и из-за ущерба, который, в свою очередь, могут принести людям те, кто прочитал ее.

Сам я, естественно, против, но не намерен делать вид, что доверяю всем доказательствам, которые могу дать вам. Определенно почти все они – продукт адвокатского мышления.

Довольно странно ожидать, что наши эмоциональные реакции на еду или грязь позволят нам открыть тайну морали. Большинство из нас будет решительно отрицать, что этические принципы исходят из рационального мышления. Если вы проведете линию, соединяющую глубокие размышления Платона и инстинктивные предпочтения и антипатии, например, ребенка, который морщится, сидя за обеденным столом, мы будем считать, что наша мораль исходит из платоновских размышлений.