Джек Кэнфилд - Всё, что душа пожелает, или Фактор Аладдина

Как я уже сказал, в моем случае до такого ужасного состояния дело дошло только однажды. Обычно я с удовольствием работаю по десять – двенадцать часов в день, причем без выходных. Но у меня бывают и более легкие формы сходной депрессии; время от времени меня настигают ее симптомы, которые выражаются только в страхе услышать отказ или почувствовать себя отвергнутым. В таких случаях я говорю себе, что люди вовсе не отвергают меня, когда отклоняют мою просьбу «делать инвестиции (то бишь пожертвования ) в пользу наших детей». Я знаю и умом понимаю, что так оно и есть на самом деле, но когда вы слышите выразительное «НЕТ» по многу раз подряд, то действительно начинаете ощущать моральный упадок сил. Когда я выкарабкался из той страшной депрессии, которой поддался несколько лет назад, то стал регулярно приклеивать скотчем на стену чуть повыше своего телефона небольшие листки бумаги. В этих записках я обращался к самому себе с краткими посланиями, чтобы обуздать страх перед возможным отказом. К примеру, там могло быть написано что-нибудь вроде:

Рик!

Если ты в следующий раз почувствуешь приступ депрессии, вспомни, что в тот момент, когда ты снова начинаешь работать, твое самочувствие всегда мгновенно улучшается.

С любовью, Рик.

В принципе, большинство людей будут только рады вам помочь. Они почти умоляют вас обратиться к ним с просьбой.

Софья Андреевна, я больше не в силах этого выносить. Уже три последние недели я повторяю себе: «Сегодня скажу ей все», – и опять ухожу, унося в душе ту же самую смесь печали, сожаления и страха, но также и счастья. Каждый вечер я прокручиваю в памяти минувший день, проклинаю себя за то, что не поговорил с Вами, и обдумываю, какими бы словами воспользовался, если б все же заговорил. Я беру это письмо с собою, дабы вручить его вам, если мне снова не хватит мужества.

Все мы боимся услышать отказ или почувствовать себя отвергнутыми. Слушая, как представляют меня и мое выступление, я мысленно заливаю аудиторию сиянием ослепительно ярких прожекторов любви, концентрируясь на потребностях моих слушателей, а не на своих собственных. Вот и вы заботьтесь об окружающих от всей души. И когда вы беседуете с ними, общайтесь с каждым один на один, от чистого сердца, и говорите о пользе для НИХ, расписывая во всех красках, как они используют получаемые блага и наслаждаются ими. Только в этом случае люди увидят яркую картину, которую вы проецируете на экран их разума, и станут с удовольствием делать то, о чем вы их просите.

Едва Аладдин преодолел ворота номер семь, как почувствовал на своей щеке дуновение легчайшего ветерка. Повернув голову, он увидел бабочку невероятной, сказочной красоты, которая, взмахивая крылышками из янтаря и отполированного до блеска золота, опустилась на его плечо. Голосом, напоминающим малиновый перезвон оркестровых колокольчиков, бабочка промолвила:

– Ты должен следовать за мной, Аладдин, поскольку именно я выведу тебя из лабиринта. Ты успешно поборол все страхи, которыми тебя окутывали, и преодолел все ворота. Отныне твоя жизнь, как и дорога, расстилающаяся перед тобой, будет полна блеска и великолепия. Ты добился всего благодаря собственным усилиям.

Аладдин, опустив глаза, осмотрел самого себя и увидел, что теперь он облачен в такие роскошные шелковые одежды, о которых прежде не мог даже мечтать.

– Неужто это все настоящее и принадлежит мне?

– Это только начало, о Аладдин. Теперь твоим может стать все, чего ты только ни возжелаешь.

С этими словами бабочка взмыла вверх и полетела перед Аладдином, порхая неподалеку от него и ведя юношу мимо великолепных цветов и мелодично журчащих ручейков, которые плавно струились по гальке, искрившейся драгоценными камнями. Все, на что бы он ни устремил свой взор: деревья, цветы, тропинка, ручей, – казалось отлитым из сверкающего золота или серебра. Очарованный увиденным, Аладдин шагнул вперед – и внезапно миновал выход из Лабиринта Страха.

– Где же ты, о джинн? Побыстрее явись ко мне… Я узнал очень много такого, чем мне хотелось бы поделиться с тобою!

– Что тебе угодно, о мой властелин?

Аладдин вздрогнул, ибо голос джинна зазвучал так близко, что, как юноше показалось, отозвался в его ушах эхом.

– О джинн, со мною произошли самые невероятные приключения, и я встретился с самым страшным из чудовищ! А эта бабочка… – Аладдин повернулся, чтобы взглянуть на крылатую красавицу и показать ее джинну, но та почему-то исчезла. – Куда же она пропала?

– Эта бабочка, как и все, что тебе довелось увидеть и испытать в Лабиринте Страха, была только плодом твоего воображения. Она лишь должна была наглядно показать тебе, что ты способен не только создать, но и обратить в небытие все, в реальности чего ты сам убежден, как негативное, так и позитивное.

– Что же последует теперь, о джинн? У меня есть новое одеяние… ковер-самолет, лампа, список желаний, и я знаю, чего хочу.

– Теперь пришло время исполнить твое самое первое желание… – то, которое сформирует и предопределит результат всех последующих твоих стремлений. Оно по служит для тебя путеводной звездой, и в нем будет скрыто то сокровище, которое потом станет твоим. Итак, каково твое самое заветное желание, о Аладдин?

Аладдин открыл было рот, но тут же закрыл его. Ведь ему задали не тот вопрос, на который легко ответить. Еще бы! Ему хотелось столь многого, и притом самого разного! С помощью процесса визуализации Аладдин четко сфокусировал свое внутреннее зрение и добился полной ясности и отчетливости собственных желаний. Он научился твердо верить, что любую выбранную им вещь можно будет получить, если только должным образом воспользоваться теми инструментами и методами, которым обучил его всемогущий джинн. Юноша понимал, что и теперь на него могут накатывать волны страха, но после лабиринта он знал, что страх не может и не должен стать непреодолимым препятствием на пути к заветной цели. Он мог проложить путь к любым своим желаниям, поборов для этого собственный страх, и уже отлично знал, как это сделать. Аладдин закрыл глаза и глубоко вздохнул.