Джордж Саймон - Кто в овечьей шкуре? Как распознать манипулятора

Есть немало данных в пользу того, что химическая зависимость – отдельное обстоятельство, не связанное с эмоциональной зависимостью или независимостью. Мой опыт показывает, что личности, злоупотребляющие теми или иными веществами, ведут себя сходным образом в отношениях со всеми «объектами» в своей жизни, включая эти самые вещества . Поведение Билла никогда не подходило под критерии истинной химической зависимости (привыкания). Его пьянство напоминает скорее поведение человека, эпизодически злоупотребляющего теми или иными веществами. Как явствует из наблюдений, Билл злоупотребляет как алкоголем, так и отношениями с людьми.

Из моего опыта (а также из опыта все большего числа других профессионалов) [12] следует, что люди с агрессивным нарушением личности плохо поддаются лечению методами, подразумевающими, что они находятся в той или иной зависимости. Когда Дженис попыталась заставить Билла лечиться (он согласился на это, чтобы успокоить ее), его направили в местную больницу, в отделение, занимающееся обычными аддиктивными расстройствами. Такого рода программы лечения химической зависимости, опирающиеся на 12-шаговую модель реабилитации, – истинное проклятие для всех агрессивных личностей. Требование признать свое бессилие в том или ином вопросе бросает вызов их самым глубинным убеждениям. Мысль о том, что ключ к их излечению находится в руках какой-то высшей силы, несовместима с их раздутым самомнением. Идея подчинить свою волю этой могущественной силе и последовать за нею для них поистине отвратительна. Предлагать им увидеть в себе людей, в каком-либо отношении зависимых, – бессмысленная затея, ибо на протяжении всей жизни они высоко ценили свою активную межличностную независимость. Если в ходе лечения на них надавить, они могут произнести все правильные слова, чтобы от них отстали (это прием мнимого согласия ), но крайне редко принимают идеи программ такого типа всей душой.

Как это часто случается со склонными к подчинению личностями, Дженис с самого начала нашла Билла привлекательным из-за его уверенности в себе и независимоcти, благодаря которым она чувствовала себя в безопасности рядом с ним. Она никогда особо не задумывалась о своих интересах и способности позаботиться о себе. Как человек, чья самооценка зависит от одобрения и поддержки со стороны других людей, Дженис была постоянно уязвимой для манипуляций.

Поведение Дженис более точно соответствует классической модели аддикции. Ключевые положения традиционной программы лечения подходят ей . Поскольку ее самооценка прочно связана с заверениями Билла в том, что он ее ценит, она находится в болезненной зависимости от него. Более того, она не в состоянии отказаться от отношений, которые стали для нее разрушительными, поскольку притерпелась к их болезненным аспектам и при этом продолжает получать от этих отношений нечто, в чем отчаянно нуждается. Ее терпимость растет, и с каждым разом требуется все более и более серьезное злоупотребление, чтобы причинить ей ту боль, которая способна возродить желание разорвать эту привязанность. Предпринимая попытки высвободиться, она испытывает психологическое похмелье. Терпимость и синдром отмены – отличительные черты настоящей аддикции. Людям вроде Дженис часто помогают группы вроде Ал-Анона или так называемые «группы для созависимых», поскольку поведенческие паттерны этих людей, в отличие от их манипулятивных партнеров, очень хорошо накладываются на модель зависимости. В соответствии с предсказаниями модели им иногда удается достичь эмоционального дна и настолько захотеть избавиться от страданий, чтобы отважиться на «шаги», необходимые для «излечения».

Участник одного из моих семинаров спросил меня, почему Билл так сражался за то, чтобы не потерять Дженис, если у него не было ни малейшей созависимости с ней. Я ответил ему, что Билл как агрессивная личность попросту ненавидит терять что бы то ни было. Потеря означает для него отказ от власти и доминирующего положения. И не важно, о каких отношениях Билла идет речь, – он везде стремится возобладать и получить контроль. В любых неравноправных отношениях желанной целью агрессора является не реальный объект сам по себе, а доминирующее положение. Каждый раз, когда Дженис задумывается о том, чтобы уйти, равновесие сил нарушается. И тогда Билл начинает боевые действия. Он сражается не за то, чтобы удержать женщину, которую любит, с которой желает быть вместе и в которой нуждается. Он сражается за то, чтобы сохранить преобладающую позицию. Будучи личностью с расстройствами характера, Билл склонен видеть в Дженис скорее собственность. А раз так, то у нее не может быть свободы жить своей жизнью или, хуже того, быть более счастливой с кем-то другим. С его точки зрения, она находится в его распоряжении, а потому любое движение к независимости с ее стороны он воспринимает как отвержение и покушение на его «право» господствовать над ней.

Профессионалы многие годы кропотливо исследовали влияние детских страхов и чувства незащищенности на личностное развитие. Но они не уделяли особого внимания тому, как дети обучаются ставить под контроль и направлять в нужное русло свои агрессивные инстинкты. Все выглядит так, как будто профессионалы дружно уходят в отрицание, когда речь заходит об изучении и анализе истинных представлений о том, как дети сражаются и как уровень их агрессивности сказывается на формировании личности.

Дети естественным образом вступают в борьбу за желаемое. На ранних этапах социального развития это сражение носит открытый и часто физический характер. Большинство детей обнаруживают, что такая стратегия безрезультатна и влечет за собой существенное социальное воздействие. Если родители внутренне готовы к тому, чтобы призвать ребенка к порядку, если социальное окружение достаточно доброжелательно, а сам ребенок достаточно послушен, он обычно научается регулировать свою склонность к открытой агрессии и начинает исследовать другие стратегии победы в жизненных битвах. Попутно многие дети открывают для себя эмоциональные «рычаги», которые есть у родителей и других людей и на которые можно надавить, чтобы добиться согласия или уступки в конфликте. Они понимают также, что именно можно сказать или сделать (либо не сказать и не сделать), чтобы оставить оппонентов в неведении, вывести из равновесия или заставить защищаться. Таким образом эти дети осваивают навыки скрытой борьбы.

Похоже, совокупное воздействие множества социальных факторов (вседозволенность, снисходительность, дурное обращение, предоставленность самим себе и недостаток ответственности) приводит к тому, что в наши дни количество открыто-агрессивных и скрыто-агрессивных (манипулятивных) детей растет. Конечно, мой взгляд на вещи может быть предвзятым, поскольку в первые годы моя работа примерно наполовину состояла из взаимодействия с детьми и подростками, имеющими эмоциональные и поведенческие нарушения, а также с их семьями. Однако я нахожусь под впечатлением от того, сколько в моей практике случаев, когда в результате слишком успешного овладения приемами манипуляции ребенку удается заполучить чрезмерную власть в семье. Один из таких случаев лежит в основе следующей истории.