Брюс Фейлер - Секреты счастливых семей. Мужской взгляд

Семейная трапеза – редкий момент, когда члены семьи разных возрастов могут быть на одной волне. Ученые из Калифорнийского университета заметили, что, когда одни члены семьи за ужином рассказывают истории, другие принимают участие в этом рассказе, дополняют его подробностями, корректируют факты и в целом помогают выстроить сюжетную канву. Психологи из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе окрестили этот процесс «совместным повествованием». Хотя коллективные рассказы могут и раздражать, в действительности благодаря им члены семьи учатся лучше работать в команде – как и тогда, когда дети вместе со своими братьями, сестрами и родителями собирают пазлы или распутывают сложные ситуации.

Как положить начало подобным беседам? В один из вечеров на неделе попросите каждого члена семьи рассказать о «проблемном вопросе». Например, ребенок вынужден трудиться над школьным проектом с одноклассником, которого он терпеть не может. Или мама должна отвезти дедушку к окулисту, а родительское собрание назначили на то же самое время. Внезапно все начинают сообща анализировать вопрос и предлагать возможные варианты его урегулирования, а это все элементы успешного решения проблемы.

Разве нельзя за ужином весело провести время и поиграть? Разумеется, можно, но выбирайте игры с умом, и тогда вы заодно поможете детям развить вербальные навыки. Семейные трапезы – то, что ученые называют «речевыми событиями». Это занятие, во время которого дети учатся любить язык и использовать его правильно. Я протестировал десятки игр в слова со своими дочерьми, их подружками, двоюродными братьями и сестрами, тетями, дядями, дедушками и бабушками. Следующие четыре игры пользовались популярностью среди людей всех возрастов.

♦ Словарный четверг . Назовите обычное слово, например «бегать», «быстро», «счастливый», и пусть все назовут как можно больше синонимов к нему.

♦ Игра в аллитерации . Пусть каждый из сидящих за столом придумает предложение, в котором все слова начинаются с одной и той же буквы.

♦ Заполнение пропусков . Каждый по очереди придумывает предложение, а другие должны его закончить, например: «Вид спорта, которому я больше всего хочу научиться, это…» или «Когда я смотрю в небо, я думаю о…»

♦ Какая разница? Кто-нибудь задает вопрос типа «Какая разница между Нью-Йорком и Калифорнией?» или «Какая разница между печеньем и вафлями?». Сидящие за столом должны дать разные ответы.

Каждый пятничный вечер мы с моей семьей играем за ужином в игру, в которую я играл еще в детстве со своими родителями. Она называется «Плохо и хорошо». Все по очереди говорят, что плохого у них было в этот день, затем все точно так же рассказывают, что у них произошло хорошего. А правила очень простые: нужно назвать по меньшей мере одно плохое и одно хорошее событие за день, а кроме того, нельзя критиковать ответы остальных.

Я был приятно удивлен, обнаружив, что пользе разговоров «о том, как прошел день» в последнее время посвящается все больше исследований. Слушая, как другие, включая маму и папу, говорят о позитивных и негативных моментах, пережитых ими в течение дня, дети учатся сочувствию и солидарности по отношению к окружающим людям.

Но далеко не все одобряют подобные игры. Меня поразила одна аспирантка из Вашингтона, которая обрушила на «Плохо и хорошо» град упреков. Лин Фогл много месяцев подряд наблюдала за отцом-одиночкой, который ужинал со своими двумя сыновьями. Он прочитал об игре «Плохо и хорошо» в написанной мной статье и начал играть в нее со своими детьми. Фогл сочла, что отец порой навязывал эту игру своим детям. Мне понятно, о чем она говорит: и я, и мои братья и сестры порой жаловались, когда родители заставляли нас играть в «Плохо и хорошо», да и мои дочери порой этому противятся. Когда я встретился с Фогл за чашкой кофе, она высказала мнение, что когда дети сопротивляются какой-либо родительской тактике, нужно оставить их в покое, просто для того, чтобы они почувствовали, что имеют контроль над своей жизнью.

Справедливо, ничего не скажешь, но что мне тогда делать с этой излюбленной семейной традицией? Я спросил Маршалла Дьюка, что он думает по этому поводу, перед тем как попрощаться с ним тем пятничным вечером.

– Прежде всего, – ответил Маршалл, – я согласен с тем, что если дети действительно чем-то травмированы, то нельзя заставлять их об этом говорить. У нас есть исчерпывающие данные по этому вопросу. Но, с другой стороны, – продолжал он, – при всем моем уважении к мисс Фогл я не могу с ней согласиться. На мой взгляд, самое важное, что мы можем дать своим детям, за ужином или в любое другое время, – это научить их давать адекватную оценку происходящему. Дети следуют нашему примеру. Когда они маленькие и слышат громкий звук, то смотрят не туда, откуда он донесся, а на нас. Если вы не расстроены, и дети не расстроятся. То же самое происходит, когда они становятся старше. Когда ребенок рассказывает вам о чем-то плохом, что случилось с ним в школе, иногда лучше всего сказать «Передай кетчуп». Этим вы как бы говорите ему, что нет повода для паники. Ты с этим справишься, так же как и я справлялся с подобными ситуациями. Затем, как только вы свели панику на нет и полили кетчупом свою картошку фри, можно приступить к беседе.

– А что, если мой ребенок не захочет играть в одну из этих игр? – спросил я.

– Тогда вы скажете: «Прости, дорогая. Когда я был в твоем возрасте, я тоже не всегда хотел в это играть, но твоя бабушка меня заставляла. Это значит быть частью семьи. А теперь не передашь ли ты мне картошку? И расскажи-ка, что плохого с тобой сегодня случилось?»

Дэвид Киддер проводил эти выходные с детьми. Его жена Джоанна уехала в командировку, оставив его с тремя мальчишками. Уже в первой половине дня в субботу он начал терять рассудок. Шестилетний Джек прыгал на диване, четырехлетний Стивен то и дело дергал дверь холодильника, а Лукас, которому еще не было и двух, вовсе исчез.

Дэвид как обезумевший носился по своему дому в Мамаронеке, штат Нью-Йорк, близ пролива Лонг-Айленд. Вдруг из ванной донесся его истошный крик:

– О, Луки, что ты делаешь??

Лукас разделся до подгузника, отмотал половину рулона туалетной бумаги и запихивал ее – вместе со своей одеждой – в унитаз.

– Пойдем, нужно привести тебя в порядок, – сказал Дэвид.

Он отправил двух старших сыновей на задний двор, взял Лукаса на руки и побежал с ним наверх, чтобы поменять подгузник и найти новую одежду.