Алекс Ликерман - Непобедимый разум. Наука о том, как противостоять трудностям и невзгодам

Затем я сделал паузу, чтобы собраться с мыслями.

– Обычно я называю такой вид одышки воздушным голодом.

– Да! – энергично согласился Стив. – Именно это я и чувствую.

Я кивнул.

– Думаю, в вашем случае проблема вызвана беспокойством.

Я предположил, что метафорическое для него превратилось в буквальное: его мозг превращал образ «тонущего» в физическое ощущение удушья.

– Думаю, что именно это вызывает у вас бессонницу и потерю аппетита. Возможно, для вас неважны деньги. Но, очевидно, вам важно понимать, кто вы. Я думаю, что такое же беспокойство испытал бы любой человек, потерявший ощущение цели и не понимающий, как его вернуть.

Взгляд Стива забегал, как будто он ушел в себя.

– Звучит… вполне правдоподобно…

– Главное, Стив, что вы можете вернуть это ощущение, – сказал я. – Вам нужно просто найти что-то еще, что кажется вам важным.

Стив пожал плечами.

– Я не знаю, чем еще мог бы заняться.

– Что ж, – сказал я деловито, – именно это вам теперь и надо выяснить.

– Пока что я даже не могу понять, как заснуть, – угрюмо ответил он.

Я кивнул.

– Беспокойство – обоюдоострый меч. В небольших дозах оно мотивирует, а в больших – парализует. Поэтому для начала научитесь контролировать его. Не нужно его устранять , достаточно снизить уровень, чтобы оно вас мотивировало. Думаю, нам помогут лекарства, по крайней мере в первое время. Вы должны успокоиться настолько, чтобы вновь обрести способность ясно мыслить, и понять, что хотите делать дальше. И если вы сможете обрести новое ощущение цели, думаю, велик шанс решить проблему беспокойства.

Стив молча сидел, погрузившись в размышления. Затем, едва заметно пожав плечами, он согласился.

– Я назначу вам лекарство, – сказал я, потянувшись за бланком рецепта. Я договорился со Стивом, что позвоню ему через две недели, чтобы узнать, как идут дела. И если проблема с беспокойством к тому времени не решится, можно увеличить дозу.

– Подумайте, что вам больше всего нравилось в предыдущей работе, – сказал я на прощание. – Что было самым значимым и приятным? Подумайте о чем-то еще, что приводит вас в похожее состояние.

Когда я перезвонил ему две недели спустя, он сказал, что чувствует себя еще хуже. «Я сломал себе голову, пытаясь понять, чем еще хотел бы заняться», – сообщил он. Стиву казалось, что мне удалось нащупать корень его проблемы, однако две недели попыток подтвердили: он не может понять себя. Беспокойство усилилось. Он плохо спал и потерял аппетит.

Я сказал, что мне очень жаль это слышать, но это меня не удивляет. Я размышлял над своим советом и понял, что не до конца прояснил контекст. Я предложил ему поискать новую стратегию создания ценности. Однако ему нужно было прежде всего определиться с миссией.

Слово «миссия» происходит от латинского mittere («отправлять») и впервые было использовано в 1598 году испанскими иезуитами для описания отправки членов ордена за границу. Позже, в начале XX века, вооруженные силы начали использовать этот термин для описания отправки самолетов на боевые операции. А к концу XX века компании начали создавать миссии для описания цели своего существования.

– Да, у нас тоже была миссия, – кивнул Стив на второй встрече.

– И вы знаете, что миссия компании считается ее самой масштабной целью, определяющей причину ее существования.

– Разумеется.

– Лично мне кажется, что люди ничем не отличаются от компаний. Наша цель – или функция – в том, чтобы стать счастливыми.

– Наша функция в том, чтобы стать счастливыми? – неуверенно повторил Стив.

Я кивнул.

– Не знаю, – сказал он, нахмурившись. – Я, конечно, хочу быть счастливым, как и все, но это… звучит несколько… эгоистично.

– Ничего эгоистичного, – возразил я, покачав головой. – Может, вы и не более достойны счастья, чем другие, но и не менее. Похоже, во многом наше счастье зависит от нашего вклада в счастье других. И желание быть счастливым предполагает, что вы хотите счастья и другим. Как вы думаете, почему нас просят в случае разгерметизации салона самолета сначала надеть кислородную маску на себя и только потом помогать другим? Мы можем заботиться об окружающих только тогда, когда позаботимся о себе. Да, мы можем дарить счастье другим, когда сами несчастны. Но это куда лучше получается, когда мы счастливы.

Исследования показывают, что наш уровень счастья влияет на счастье не только людей, близких нам по духу, но и тех, кто физически недалеко от нас {24}. Еще интереснее то, что наше счастье может влиять на счастье других, отделенных от нас тремя уровнями отношений (не только друзей наших друзей, но и их друзей) {25}. Судя по всему, эмоции заразны ничуть не меньше инфекционных заболеваний.

Лицо Стива стало задумчивым.

– Даже если моя функция в том, чтобы стать счастливым, – сказал он, – то как знание этого поможет мне понять, что делать дальше?

– Перестаньте думать о том, что хотите делать дальше. Начните рассматривать каждый следующий шаг как способ достижения, как стратегию.

– Стратегию того, как стать счастливым?

– Стратегию выполнения миссии, которая сделает вас счастливым.

Я сказал, что Стиву нужно наметить максимально общую ценность, которую ему было бы интересно создать, а затем выявить конечную цель, на которую должны быть направлены все стратегии создания ценности (например работа). «Это должно быть нечто, определяющее основную причину , по которой вы хотите действовать».

Нитирэн-буддизм утверждает, что функция всех людей одинакова: стать счастливыми. А миссия каждого индивидуальна: ценность, которой человек решает посвятить жизнь, зависит от личных предпочтений. Таким образом, миссия – не то, чем нас наделяет внешняя сила или высшее существо. Это то, что мы поручаем себе.

– Определив свою миссию, – сказал я, – мы можем превратить интересные для нас действия по созданию ценности в стратегии , благодаря которым можем ее достичь.

Например, создание скульптур может стать стратегией, позволяющей сделать мир красивее . А преподавание – стратегия, побуждающая детей к великим свершениям .

Разумеется, Стиву было не обязательно определять для себя миссию. Удовольствия от жизни могут и так оставаться удовольствиями. Он мог бы воспринимать свою работу, хобби и другие занятия по-прежнему. Он мог считать это простыми наслаждениями или необходимым злом, способом достижения другой цели (например зарабатывания денег). Но если бы он принял миссию – например, стать своего рода бодхисатвой (в буддизме – человек, посвящающий себя счастью других), – то смог бы получать не только больше удовлетворения, но и (если верить недавним исследованиям) нечто важное, чего не дает радость от обычных приятных занятий, чего не удается достичь большинству людей, не имеющих ощущения цели. Речь о росте личностной силы.