Брене Браун - Все из-за меня (но это не так). Правда о перфекционизме, несовершенстве и силе уязвимости

Унижение – еще одно слово, которое мы часто путаем со стыдом. Дональд Кляйн определяет различия между стыдом и унижением следующим образом [5]: «Люди считают, что заслуживают стыда, но не считают, что заслуживают унижения». Если вернуться к изначальным определениям участниц исследования, можно заметить, что тема «заслуженности» в них повторяется довольно часто. Одна из женщин сказала: «Стыд – это когда ты ненавидишь себя и понимаешь, почему другие люди тоже тебя ненавидят». Другая использовала само слово «заслуживать»: «Стыд – как тюрьма. Но такая тюрьма, в которую ты заключен по заслугам, потому что с тобой что-то не так».

Я покажу разницу между стыдом и унижением на примере из моего последнего исследования об использовании стыда в обучении и воспитании. Если учитель объявляет о неудовлетворительной оценке ученика перед всем классом и при этом называет его тупицей, ребенок может испытать стыд или унижение. Если он считает, что оценка и бестактность незаслуженны, а учитель поступает несправедливо, ученик будет унижен, но не пристыжен. Если же ученик верит в то, что он тупица и заслуживает участи быть так названным перед одноклассниками, он будет стыдиться.

Результаты моего исследования подтверждают, что стыд разрушительнее унижения по двум причинам. Во-первых, когда ребенка в школе считают тупицей, – это плохо, но куда хуже, когда он сам по-настоящему верит в то, что он тупой. Если ребенка так застыдили в школе, что он сам поверил в свою тупость, возможно, он будет страдать от этого всю жизнь. Во-вторых, я нахожу, что ребенок, испытывающий унижение, с большей вероятностью расскажет об этом случае дома, чем тот, кто испытывает чувство стыда. Если ребенок рассказал нам об унижении, у нас есть возможность помочь ему преодолеть это чувство, мы можем поговорить с учителями и директором. Стыдящийся ребенок верит в то, что ему сказали, и молчит об этом или действительно становится таким.

Конечно, мы должны понимать, что повторяющееся унижение зачастую обращается в стыд. Если кто-то, кого ребенок уважает, постоянно называет его тупым, велика вероятность, что ребенок постепенно в это поверит. В сущности, все мы уязвимы к превращению унизительного опыта в стыд, особенно если нас унижает человек, отношениями с которым мы дорожим, или тот, в ком мы признаём власть над нами: начальник, доктор или духовное лицо.

Научившись различать смущение, вину, стыд и унижение, мы можем попытаться понять, почему мы испытываем стыд и как он влияет на нас. Понимание «как и почему» крайне важно, потому что устойчивость к стыду означает больше чем простое переживание стыдного момента. Если мы хотим успешно справляться со стыдом в нашей жизни, мы должны понять, почему мы стыдимся и как это влияет на наше повседневное поведение, мысли и чувства.

За годы, проведенные в работе над данным исследованием, одним из самых трудных вопросов был такой: «В чем связь между переживаниями стыда у всех этих женщин?» Участницы исследования были разных рас, национальностей, возрастов, сексуальных ориентаций, убеждений; они обладали разным физическим и психическим здоровьем, играли разные семейные роли. Примерно 41 % женщин относили себя к европеоидной расе, 26 % считали себя афроамериканками, 25 % – латиноамериканками, 8 % – представительницами народов Азии. Возраст участниц разнился от 18 до 82, средний возраст составлял примерно 40 лет.

Я вчитывалась в интервью, анализируя истории и переживания в поисках общего. Очевидно одно: то, что стыдно одним, совсем не трогает других. Что для кого-то невыносимо, для другого лишь слегка неприятно. И все же, читая описания и слушая рассказы сотен женщин, я четко понимала, что в наших переживаниях стыда есть некое общее ядро.

Вот что я обнаружила.

Женщины чаще всего переживают стыд так, будто попадают в паутину пересекающихся, конфликтующих и конкурирующих общественно-групповых ожиданий. Эти ожидания диктуют следующие постулаты:

• кем мы должны быть;

• какими мы должны быть;

• как мы должны осуществлять свою роль.

Запутавшись в этой паутине, женщина переполняется страхом, стремлением обвинять себя или других и разобщенностью с обществом. Каждое из этих чувств само по себе может быть невыносимо. Но если понимать страх, стремление обвинять и разобщенность как сложную смесь, из которой возникает стыд, то становится совершенно ясно, почему стыд так могуч, многосторонен и почему его так трудно преодолеть.

Ожидания, из которых сплетается паутина, часто основаны на таких характеристиках, как раса, класс, сексуальная ориентация, возраст или религиозная принадлежность. Могут существовать и особые ожидания, связанные с нашими ролями: матери, работницы, жены, сестры или члена какой-то группы. Но в своей основе ожидания, которые подпитывают стыд, как правило, касаются нас как женщин. Стыд обусловлен гендерной принадлежностью. Ожидания, подпитывающие стыд женщин, основаны на представлениях нашей культуры о том, что приемлемо для женщины. В моем новом исследовании, касающемся мужчин, я нахожу, что мужской стыд тоже основывается на представлениях культурной среды о мужественности – каким должен быть мужчина, как он должен выглядеть и как вести себя.

Хотя эти представления о гендере зачастую рождаются в нашем обществе в целом, они по-разному проникают в разные его классы и слои. Поэтому я называю эти представления общественно-групповыми. Например, существуют глобальные общественные ожидания относительно внешности женщины: мы должны быть молодыми, красивыми, сексуальными и т. д. Но в моем слое, или классе, нет ожиданий по поводу текстуры волос и цвета кожи, а для каких-то слоев это очень важно. Недавно я получила письмо от женщины, в котором она пишет: «Я – афроамериканка, воспитываю детей разных рас. Я часто слышу неприятные суждения по поводу расы, цвета кожи и стандартов красоты в афроамериканском сообществе. В вашей работе вы говорите о чувствах, которые периодически накатывают на меня, когда приходится объяснять детям, что красота присутствует в каждом, независимо от цвета кожи, глаз и волос».

Другой пример – психическое здоровье. В этом случае общими ожиданиями допускается лишь определенный уровень «ненормальности». Но в некоторых группах населения считается позорным «выносить из семьи» любые проблемы, связанные с психическим здоровьем, а в других люди спокойно ходят к психиатрам и психотерапевтам и не скрывают этого.

Важно заметить, что наша принадлежность к какой-то из групп определяется не только географией; большинство из нас входит в сообщества, объединяющие людей по расам, национальностям, классовой принадлежности, членстве в тех или иных организациях; мы группируемся в соответствии с нашими идеологическими установками, политической ориентацией, религиозной принадлежностью и т. п.