Сара-Джейн Блэкмор - Изобретение самих себя. Тайная жизнь мозга подростков

Именно этот вопрос – почему некоторые люди переживают бред и галлюцинации, а другие нет? – побудил меня к написанию диссертации по теме шизофрении. Какой аспект функционирования мозга связан с тем, что большинство из нас не слышит голосов и не считает, что находится под наблюдением спецслужб? В ходе работы над диссертацией в Университетском колледже Лондона я и мои научные руководители Крис Фрит и Даниэль Волперт [15] C. D. Frith, S.-J. Blakemore and D. M. Wolpert, ‘Abnormalities in the awareness and control of action’, Philosophical Transactions: Biological Sciences, vol. 255, 2000, pp. 1771-88. обнаружили, что в мозге имеется система, отвечающая за то, чтобы различать стимулы, полученные извне и произведенные самостоятельно. Обнаружено, что у больных шизофренией функционирование данного механизма нарушено. Возможно, в этом и скрыта причина того, почему собственные мысли воспринимаются больными как голоса, как это произошло с Джоном, и заболевшему кажется, что движения его руки контролирует кто-то извне. Почему страдающие от шизофрении слышат голоса, зачастую выражающие негатив или критикующие их? Почему у них бывает параноидальный бред? Почему часто они переживают депрессию, их эмоции и манера вести себя «уплощаются»? Мне было интересно изучать именно эти вопросы.

Работая над диссертацией, я сотрудничала с психиатрами из Эдинбурга и собирала данные о пациентах с шизофренией из местных психиатрических клиник. В ходе дальнейшего исследования я также собирала данные из психиатрической клиники в Версале, пригороде Парижа. При работе с пациентами меня каждый раз поражало одно и то же наблюдение. Каждый из тех, с кем я беседовала, вне зависимости от возраста, расы или пола, рассказывал, что впервые пережил пугающие и угнетающие симптомы в возрасте между 18 и 25 годами – то есть в том возрасте, который принято считать окончанием подросткового периода и началом взрослой жизни.

Каждый раз повторялась одна и та же история: все они были довольно обычными детьми и, став подростками, тоже не отличались от других – некоторые из них (но далеко не все) вылетали из школы либо начинали принимать наркотики. В динамике развития заболевания наблюдались существенные различия: в одних случаях это происходило постепенно, тогда как в других довольно быстро – но у всех пациентов, с которыми я беседовала, симптомы начали проявляться в конце подросткового периода. Данное наблюдение примечательно, поскольку указывает на то, что шизофрения является одним из видов нарушения развития, но начинается гораздо позже, чем другие, такие как аутизм или синдром дефицита внимания и гиперактивности (СДВГ).

Что же такое происходит к концу подросткового возраста, что мозг некоторых людей становится особенно уязвимым к пагубному воздействию бреда и галлюцинаций? Какие нарушения в развитии мозга происходят в подростковые годы у людей, страдающих шизофренией? Эти вопросы казались мне ключевыми; кроме того, они казались очевидными, поэтому я не сомневалась, что смогу найти ответы в существующей научной литературе. Однако в результате тщательного изучения научных журналов я, к своему удивлению, обнаружила, насколько же мало известно о том, как развивается мозг здорового подростка, не говоря уже о тех, у кого возникает шизофрения и другие заболевания. Многие психологические и психиатрические нарушения начинаются в подростковом возрасте, как это показано на приведенном ниже графике, поэтому я глубоко заинтересовалась тем, чтобы найти ответы на поставленные вопросы.

Средний возраст возникновения некоторых психических расстройств в подростковый период или период ранней взрослости

Происходило это в 2001 году – это было волнующее время для исследователя. Большая часть нейробиологов все еще придерживалась мнения, что мозг человека не подвергается значительным изменениям по окончании детства. Это было прописано во всех учебниках. Однако горстка исследований, опубликованных в конце 1990-х, заставляла предположить, что эта догма ошибочна и что человеческий мозг продолжает развиваться в течение подросткового периода и даже после двадцати лет.

Таким образом, после работы во Франции я сменила объект исследования: с взрослых, страдающих шизофренией, переключилась на изучение развития мозга подростков. Оглядываясь назад, я понимаю, что это был рискованный шаг, поскольку до этого я никогда не проводила ни одного исследования в области развития. А исследования, посвященные развитию детей и подростков и подтверждению теорий развития мышления, имеют ряд особенностей, с которыми я до этого не сталкивалась. Кроме того, у меня не было опыта по технической части привлечения и тестирования детей и подростков. Решительности погрузиться в эту область мне придала поддержка друга и наставницы Юты Фрит, британского специалиста в области психологии и признанного на мировом уровне эксперта в области нарушений развития, таких как аутизм и дислексия. До этого я знала ее уже несколько лет; когда мне было пятнадцать лет, я проходила практику в ее лаборатории [16] Научный руководитель моей диссертации Крис Фрит – муж Юты. Они до сих пор являются для меня наставниками – людьми, к которым я обращаюсь, если у меня есть вопрос или проблема. . Смену деятельности в пользу данной темы поддержало и основанное в 2004 году исследовательское сообщество от Лондонского Королевского общества. С тех пор я работаю над изучением мозга подростков.

Завесу тайны над тем, как развивается мозг подростков, приоткрывают их дневники, что очень жизненно показано в передаче радиостанции BBC Radio 4 «Мой подростковый дневник», в которой известные личности читают подчас болезненно постыдные юношеские записи [17] Программу ведет моя закадычная подруга Харриет Джейн. . Недавно я обнаружила свой собственный дневник. Мои родители наводили порядок на чердаке дома, в котором они живут вот уже сорок лет, и передали мне множество затхлых коробок, в которых чего только не было, от старых учебников до пластинок. В одной из коробок я нашла письма, которые получала в юности – от подруг, друзей по переписке, парней, – и дневники, которые писала в те годы. Я и забыла, что в подростковом возрасте вела дневники, поэтому ощутила смесь интереса и трепета при мысли об их чтении. Как я и предполагала, записи рисовали портрет довольно типичной девочки-подростка, занятой мыслями о нарядах, музыке, подругах и парнях, с редкими прочувствованными вставками об ужасах войны (на тот момент разворачивалась Война в заливе [18] Война в Персидском заливе (2 августа 1990 – 28 февраля 1991) – война между многонациональными силами (МНС) во главе с США, по мандату ООН, и Ираком за освобождение и восстановление независимости Кувейта. – Прим. переводчика. ).