Антонио Менегетти - Психосоматика

Фиксация в такой модели влечения вследствие принципа инерции стремится к необратимому движению вперед.

Часто именно поэтому возникает психическая деструктивность у тех, кто к этому предрасположен или психологически зависим; иными словами, этот симбиотический захват угрожает только тем людям, которые обладают комплексуальной или сознательной предрасположенностью.

Например, деструктивный лидер находит для себя благодатную почву именно в том, в ком превалирует зависимая психология или вытесненная агрессивность. Вслед за фрустрацией может детерминироваться привычка к деструктивной агрессивности. В этом случае инстинкт территориального обладания вместо стремления к первенству, как собственной индивидуации, так и целого, в целях самосохранения снова устремится к предметному обладанию, особенно тогда, когда предметность станет потребностью выживания в деструктивном смысле.

Таким образом, индивидуацию, не обладающую собственной гармоничной витальностью, необходимо разрушать, поскольку она, вместо обретения внутренней посессивности посредством сознательных формул, пытается стабилизировать себя в количественности обладания, из-за чего испытывает потребность в саморасширении только через количественное увеличение. Однако при этом индивидуация так и не может обрести себя, ибо если человек не соответствует своей онтической сущности, не является сознательной формулой Бытия, то все принадлежавшее ему и приобретаемое им обрушивается на него грузом страха и угнетения. Приобретенное становится массой, а не формой души. Если младенец рождается в чрезмерно деструктивной среде, то, продолжая придерживаться определенного типа поощрения собственного организма, он может адаптироваться к модели роста, уже изначально искаженной окружающими.

В таком случае, когда деформация агрессивности генерируется средой, большинство людей приобретает деструктивные наклонности в раннем детстве, поскольку поиски безопасности идентифицируются с моделями семейного напряжения.

Агрессивность даже в ее вторичном аспекте никогда не опровергается своим априорным смыслом, своей первичной формой, она совпадает с любовью. Более того, она есть любовь. Зрелый человек не угнетает других, но для его дальнейшего роста необходимо, чтобы и другие росли. Суть именно в этом: человек может развивать свою индивидуальность, в первую очередь, в социальном контексте, в котором способен полностью себя проявить.

Чем большую радость доставляет индивидуации социальная или природная среда, тем вероятнее она может стать выражением высшего сознания всего окружающего. Следовательно, зрелый человек, ориентируясь на собственный эгоизм, испытывает потребность с любовью отдавать себя ради роста других, зная лучше кого-либо, что это прежде всего радость для него самого. Даже если другие стремятся актуализировать себя, возможно, только на уровне низших инстинктов, зрелый человек, тем не менее, может стать лидером, демонстрируя им удовлетворение высшего порядка, иными словами – актуализируя в высшей форме интересы многих.

Агрессивность, абсолютизированная в деструктивной форме, приводит любую индивидуацию к дезинтегрирующему взаимодействию: она уже обречена и сама по себе осуществиться не может.

Общество определяет те исторические, социальные ценности, которые компенсируют инстинкт, наиболее подверженный фрустрации; именно эти ценности провоцируют самую сильную фрустрацию индивида. Кроме того, глубинный внутренний мир любого носителя деструктивной агрессивности наиболее угнетен, поэтому он выплескивает собственную агрессивность именно на тех, из-за кого ощущает свою подавленность.

Динамические процессы агрессивности бесшумны, неосязаемы, невидимы. Часто даже молчание, даже скованность могут нести в себе самый опасный заряд агрессивности. Акт агрессии может совершить и тот, кто молчит. Сколько художественных натур своим искусством демонстрируют сгустки агрессивности – еще не вполне сформировавшейся, не развившейся до конца: мы видим деформированные изображения, лишенные жизненного, витального смысла – выбросы, всплески анальной психологии. Часто люди восхищаются тем, что повторяет их собственные фрустрации, а не их достижения.

Зрелый человек, ориентируясь на собственный эгоизм, испытывает потребность с любовью отдавать себя ради роста других

Агрессивность, даже деструктивная, необходима и обязательна, когда представляет для субъекта или группы последнюю возможность контакта, связи с реальностью. Она – закон выживания. Даже зрелый человек, вынужденный поддерживать свою связь с реальностью, прибегает к агрессивности как высшему закону любой индивидуации: жить – вот тот наказ, с которым бытие непрерывно обращается ко всем остальным частям, подтверждая всемогущество любви.

Чрезмерной агрессивностью характеризуются наиболее фрустрированные люди. Часто тот, для кого непрерывное насилие стало привычным, ищет во фрустрации других необходимую ему энергию, чтобы как одержимому доминировать над миром. Величайший или худший из диктаторов черпает силы в массе угнетенных. Любая форма репрессивной политики извлекает силу для своих действий из поля угнетенных на бессознательном уровне.

Война – это объединение ряда групп с противоположными интересами, посредством которых детерминируется перемещение противоположной, но при этом эквивалентной или почти эквивалентной динамической массы. В этом столкновении масс находит себе место и одинокий герой, которого называют героем просто потому, что он становится самым крупным вектором одной из двух этих масс.

Величайший или худший из диктаторов черпает силы в массе угнетенных

В этом случае герой не являет собой истинную общечеловеческую ценность, в большинстве случаев оказываясь верхом деструктивной агрессивности некоего контекста. Деструктивная агрессивность порождается индивидуальной капиллярностью, идентифицируясь и внедряясь в массу индивидов, становится агрессивностью социальной, которая возвращается к индивиду, обрушивая на него многократно увеличенный заряд. Индивид, внешне противостоящий обществу, формирует его внутреннюю движущую силу, а общество, в свою очередь, своим внутренним развитием обеспечивает ему большую индивидуацию. Следствие возвращает причину.

Таким образом, первичная агрессивность представляет собой энергетическую идентичность жизни как таковую. Мы начинаем узнавать ее в момент проявления индивидуаций, и в этом отношении она есть разделенная любовь, а вторичная форма агрессивности – это ее борьба за выживание каждой индивидуации с окружающим. На этой стадии агрессивность может проявить себя позитивной или негативной: позитивной, если представляет собой рост, одновременный с ростом всего остального, и негативной, если направлена на достижение статической ситуации навязчивого стремления к превосходству, наносящей исключительный вред другим индивидуациям.