Роберт Стернберг - Интеллект успеха

10.- Обладатели интеллекта успеха с пониманием относятся к тем препятствиям, которые приходится преодолевать творческим людям.Творческие люди всегда сталкиваются с препятствиями . Это вытекает из самой природы творчества. Вспомним ситуацию, когда ученые-медики предположили, что при лечении язвы причина неэффективности препаратов, нейтрализующих кислотность, состоит в том, что данная болезнь вызывается бактериями, а не повышенной кислотностью в желудке. Фармацевтические компании тут же приняли соответствующие решения, не дожидаясь, пока им скажут, что многомиллионные инвестиции в нейтрализующие кислотность препараты пошли прахом.

Творческое мышление практически неизбежно наталкивается на сопротивление. Избежать сопротивления невозможно, проблема лишь в том, хватит ли у творческого человека мужества противостоять ему. Раньше я часто задавался вопросом, куда исчезает столько молодых и многообещающих творческих дарований. Теперь кое-что для меня прояснилось. Рано или поздно они сдаются. Они приходят к заключению, что игра в данном случае не стоит свеч, особенно если творчество чаще наказуемо, чем поощряемо. Только действительно творческие люди стойко держатся выбранного курса, пренебрегая краткосрочными выгодами во имя достижения далекой цели и получения главного приза.

11.- Обладатели интеллекта успеха стремятся к совершенству.Случается, что человек, предложивший замечательную творческую идею, останавливается и строит дальнейшую карьеру на своих первоначальных достижениях. Часто его сдерживают опасения, что следующая идея будет не столь яркой, а успех, который стал уже привычным, может навсегда исчезнуть после нескольких неудачных попыток. Или он становится жертвой благодушия и утрачивает способность творить.

Часто подобная успокоенность связана с ошибочными взглядами на собственные знания. Иногда так удобно считать, что мы уже все постигли и что уже не нужно работать над собой. Постепенно утрачивается способность предлагать новые идеи и уже не хочется следить за интересными идеями других людей. А жизнь тем временем стремительно проходит мимо нас.

Несколько лет тому назад я был в гостях у одного известного зарубежного психолога. Он решил показать мне зоопарк, расположенный в их городе. Мы поехали туда и сразу направились к клеткам с приматами. Так получилось, что обезьяны как раз в это время занимались – как бы это сказать помягче – «странными и неестественными сексуальными играми». Как человек, родившийся и получивший воспитание в Нью-Джерси, я, конечно, отвернулся. Но мой коллега, похоже, не страдал подобными издержками воспитания. Он с явным любопытством наблюдал за животными, а через несколько минут начал анализировать увиденное с точки зрения его теории интеллекта.

На свете есть не так уж много вещей, которые я знаю наверняка, и среди них то, что мотивация сексуального поведения не имеет ничего общего с теорией интеллекта. Я просто поразился, как такой умный человек может верить во всю эту галиматью. Но затем я понял, что мой коллега, подобно многим узким специалистам, стал жертвой так называемого туннельного видения. Вам нравится некоторая идея, которая позволяет кое-что объяснить, и вскоре вы пытаетесь применять ее буквально всюду, даже там, где она явно неуместна.

Мы все можем попасть в подобную ловушку. Например, моя теория интеллекта состояла из трех частей. Через несколько лет после ее создания я предложил другую теорию, теорию любви, также из трех частей. Затем пришел черед теории творчества в трех частях. Вскоре меня начали спрашивать, почему все мои теории состоят из трех частей. Я отвечал, что на это есть три весомые причины. Пытаясь отделаться шуткой, я не мог не признать, что и сам стал жертвой определенной укоренившейся привычки.

В повседневной жизни мы часто сталкиваемся с примерами издержек слишком больших знаний – но можно ли продемонстрировать это явление в более тщательно контролируемых лабораторных условиях? Мы с Питером Френчем попытались в таких контролируемых условиях показать, что «избыточные» знания могут в ряде случаев действительно сыграть злую шутку [110]. В нашем эксперименте принимали участие две группы – новички и эксперты, – которые состязались с компьютером в игре в бридж. Поскольку использовалась очень хорошая программа, играть с машиной было непросто даже экспертам. В одном из экспериментов и новички, и эксперты играли с компьютером в традиционный бридж, компьютер при этом вел в счете. Эксперты обошли новичков, и в этом не было ничего удивительного. Но цель эксперимента состояла не в том, чтобы выяснить, кто лучше играет (это было и так понятно), – мы хотели узнать, как уровень знаний влияет на характер игры.

Кроме состязаний по стандартным правилам испытуемым предложили два модифицированных варианта игры. Первый мы окрестили поверхностно-структурной модификацией. В этом варианте участники эксперимента по-прежнему играли с компьютером в бридж, но уже по слегка измененным правилам. Изменялись либо порядок следования мастей (в традиционной игре масти идут по старшинству в следующем порядке: трефы, бубны, черви и пики), либо названия мастей, для которых мы придумывали новые имена, например «фрики», «глыбы» и так далее. Мы назвали эти изменения поверхностно-структурными, поскольку они не затрагивали принципов игры, а меняли лишь внешнюю атрибутику, привыкнув к которой можно было продолжать играть по-прежнему. Поначалу качество игры несколько ухудшилось, но затем все наладилось. Запомнить новый порядок следования мастей или их новые названия – не такая уж сложная задача. Опять-таки, в этом случае эксперты играли лучше новичков.

Вариант с глубинно-структурной модификацией предусматривал более фундаментальные изменения. Игра в бридж начинается с торгов, после которых следует собственно игра, состоящая из нескольких последовательных раундов. Игрок, который в текущем раунде выкладывает старшую карту, берет взятку и обычно начинает игру в следующем раунде. В соответствии с глубинно-структурной модификацией, брал взятку и начинал игру в следующем раунде тот игрок, который в текущем раунде выкладывал младшую карту. Для полных новичков эти изменения не играли никакой роли. Они не могли разрушить их изощренные стратегии, потому что таковых у них просто не было. Однако вооруженные такими стратегиями эксперты пострадали очень сильно, поскольку их лишили главного оружия.

Результат в точности оправдал наши ожидания. Эксперты пострадали в результате глубинно-структурных изменений гораздо сильнее новичков. Хотя эксперты в конце концов приспособились к новым условиям, далось это им непросто, поскольку им трудно было расстаться с выработанными стратегиями. Таким образом, при адаптации к новым правилам игры опыт и знания не всегда являются преимуществом.