Дональд Калшед - Травма и душа. Духовно-психологический подход к человеческому развитию и его прерыванию

Еще одно сновидение иллюстрирует ярость, которую вызывает у контролирующих защит Майка то, что сновидящее Эго обращает внимание на уязвимую часть я Майка. Здесь эта часть я еще более явно занимает сторону женственности, вплоть до добровольной жертвенности:

Я направляюсь с визитом к молодой подруге, которая является членом религиозной общины или какого-то культа. Она живет под псевдонимом и, защищая себя, создала ложное представление о том, кто она такая. Теперь каким-то образом я понял, что она хочет «разоблачить себя», то есть пользоваться реальным именем и сказать людям, кто она на самом деле. Как только я вышел на сцену, приходит «мать-настоятельница», руководительница культа. Я выкладываю, что настоящее имя женщины Пэм, и, желая помочь ей, также говорю, что она «ассистент». Вместо того чтобы оценить мою помощь, моя подруга в ужасе! Она не хотела бы, чтоб ее настоящее имя было известно, по крайней мере, пока. Настоятельница думала, что она принята в члены культа, и у моей подруги ушло много времени на то, чтобы подтвердить ей свою идентичность. Я очень тревожусь, а она все больше убеждается, что ее предали.

Теперь «Пэм» ведут к лестнице на виселицу. Она – обманщица и должна быть принесена в жертву как символ во имя других культовых фигур. Я надеваю монашескую рясу, чтобы скрыть свою собственную идентичность и спасти ее. Я чувствую, что теперь я несу ответственность за ее жизнь. Я преждевременно разоблачил ее. Мы добрались до верха. Они надели петлю ей на шею. У всех охранников вокруг есть автоматы. У меня нет шансов. Но должен быть какой-то выход. Напряжение растет. Должен ли я схватить настоятельницу и приставить к ее горлу нож? Или я должен сдаться? Возможно, если я это сделаю, они убьют меня, а ее отпустят. Тут я просыпаюсь с колотящимся сердцем.

Этот сон иллюстрирует дьявольскую внутреннюю систему под руководством «матери-настоятельницы», похожей на ведьму, которая блокирует доступ к внутренней женственности, удерживая ее во «внутреннем заточении». Здесь структура сновидения перекликается с мотивами многих сказок, например, со сказкой братьев Гримм о Рапунцель [36], в которой мы находим образы уединенного убежища и заключенного в нем ребенка-узника. В сновидении Майка негативный образ «матери-настоятельницы» реагирует так же, как ведьма в сказке «Рапунцель», когда узнает, что у прекрасной девушки были тайные свидания с принцем. Аналогичным образом сновидение Майка указывает на то, что произошло проникновение во внутреннее убежище. Его юная подруга Пэм теперь озабочена тем, как ей освободиться от ложной идентичности, и сновидец ощущает новую ответственность за нее, «разоблачив ее преждевременно».

В заключительном сновидении того периода сновидящее Эго отождествляется с эксплуатирующими защитами, представленными образами невольничьего рынка, на котором продают женщин в сексуальное рабство, затем отказывается от своего нарциссизма и не эксплуатирует сексуально юную женскую фигуру:

Я нахожусь рядом с двумя-тремя черными мужчинами, кажется, торгующими рабынями. Они расхваливают свой товар – эту молодую женщину, такую жаркую и очень искусную в исполнении орального секса. Мне любопытно, и я чувствую приятное возбуждение. Входит эта черная девочка, не достигшая пубертата, с полностью развитым взрослым телом, но в подгузнике! Я испытываю очень противоречивые чувства! Внешне она очень аппетитна сексуально, но я чувствую ее ранимость и боль. Я решаю не предаваться удовольствиям, но с сочувствием отнестись к ее боли. Я закутываю ее в большое полотенце, держу и укачиваю ее, пока ей не становится лучше.

По мере того как мы работали с этим сновидением, Майк понял, что, подобно зависимости от ярости, которая помогала ему избежать осознания душевной боли, у него была зависимость и от сексуального удовольствия, и разрядки. Отказ от такого защитного поведения означал бы принесение в жертву высот его защитного мачизма, но теперь у него был доступ ко всей области творческих «благочестивых» чувств по отношению к женщинам, которые раньше всегда его очень страшили. «Я думаю, я стал бы геем, если бы рано не отщепил свое ощущение женской уязвимости, – сказал Майк. – Но теперь все иначе. Теперь и с Карен это не трах, а занятие любовью – оргазм всего тела, а не только гениталий».

Наряду с усилиями по интеграции своей уязвимой «фемининной» части личности, Майк также пытался проявлять свою агрессивную энергию более приемлемым образом. Ранее его агрессия была инфляцирована, и «его несло»: он был будто одержим демоном. Это было особенно явно в периоды его безрассудства, когда он каждый раз оказывался на грани «бессмертия», будь то в драках в барах, в автогонках, прыжках в воду со скал или боксе. Теперь его агрессивность была более управляемой, однако все же время от времени у него случались неприятности из-за своего агрессивного повеления. Занимаясь бодибилдингом, он всегда поднимал слишком большой вес, так что иногда травмировал спину. За рулем своего автомобиля он, как правило, «поджимал» сзади более медленных водителей и часто затевал рискованные споры с ними.

Однажды он «сел на хвост» грузовому пикапу, и, когда водитель отказался пропустить его, Майк подрезал его. Мужчина съехал на обочину. Майк с визгом затормозил позади грузовика, вне себя от ярости. Водитель пикапа также пылал гневом. В этот момент до Майка дошло, что происходит. Он понял, что опять был «одержим». Он закрыл дверь, сжал кулаки и склонил голову. Мужчина обрушил на него всю свою ярость, пиная ногами его дверь. Тем не менее Майку удалось сдержать свой гнев. Позже он сообщил об этом инциденте с гордостью, и я подтвердил ему, что это была победа над его внутренним демоном ярости. 1500 $ за ущерб его машине было небольшой ценой за такой урок самоконтроля и смирения.

Вскоре после этого инцидента у Майка был сон о его демоне гнева:

Я бегу, и меня преследует злая сила. Я меняю одну личину за другой, меняю много имен, и мне еле-еле удается удрать. Теперь я отделился от того парня, что убегает… будто я вижу своего двойника. Я сочувствую его тяжелому положению… Я хочу, чтобы у него была более полная жизнь. Мы говорим с ним, и я ему очень сочувствую. Затем картина меняется. Так или иначе через это сострадание мы снова стали одним. Теперь я – этот человек в бегах, но теперь я знаю, что должен вернуться туда, откуда убегал, где все это началось, и найти первопричину.

Я вхожу в большой двор, где много зданий. Я подхожу к центральной штаб-квартире, откуда это все направляется. Я начинаю тревожиться – как я пойду в это львиное логово! Везде вокруг меня компьютеры и электроника, огромные картотеки, и вот я вижу центральную фигуру – Нациста. Он демонический и сильный. Он всю свою жизнь преследовал меня, а я от него убегал. Он в шоке! Не может поверить, что я здесь. Он взволнован, что видит меня, потому что провел всю свою жизнь в погоне за мной… однако сейчас он выглядит не так уж грозно! Мы начинаем говорить о том, что вся наша жизнь прошла в погоне. Я говорю ему: «Я знаю, как много значила эта погоня в твоей жизни»… Он отвечает: «Да, но теперь я тебя поймал!». Он хватает меня, трясет, плюет в лицо. Он говорит, что вся эта картотека, все эти ящики заполнены моими псевдонимами, картами и ключами к моему местонахождению. Он говорит, что однажды упустил меня лишь на 14 минут!