Тату Ванханен - Этнические конфликты

Однако накопленный ранее опыт свидетельствует о невысокой готовности соперничающих этнических групп решать конфликты своих интересов посредством демократических компромиссов и разделения власти. Господствующей этнической группе нелегко предоставить равенство ранее угнетенной и разделить с нею власть на равных условиях. И угнетенным группам трудно согласиться на свое не вполне равноправное положение. Я думаю, мы не должны полностью исключать возможность демократических компромиссов, основанных на неравных условиях. На Фиджи и в Бурунди имеются новые конституционные структуры, являющиеся примерами демократических компромиссов, базирующихся на неравных условиях. На практике во многих старых и новых демократиях некоторые этнические меньшинства институционально дискриминированы и лишены справедливого представительства. В таких случаях этнические меньшинства, как представляется, принимают свое непривилегированное положение потому, что это уравновешивается некоторыми правами и возможностями выживания.

Вкратце, я полагаю, что во многих странах можно избежать этнического насилия посредством демократических компромиссов, что предполагает приспособление политических институтов для удовлетворения разумно обоснованных интересов всех значительных этнических групп. В практическом плане мы не может ожидать сколько-нибудь значительного увеличения использования демократических компромиссов по той причине, что какая-то этническая группа пожелает отказаться от достигнутых ею привилегий. Кроме того, непривилегированные этнические группы не всегда удовлетворяются уступками доминирующих. Достижение демократических компромиссов даже осложняется в ситуациях, когда более или менее равные этнические группы борются за контроль над одной территорией.

При некоторых экстремальных обстоятельствах, когда этнические группы борются за контроль над одной неделимой территорией, не следует исключать возможности разделения (Thomay, 1993, pр. 124-126). Разделение было осуществлено в Индии, когда она добилась независимости в 1947 году, и позже в Пакистане, когда от него отделилась Республика Бангладеш. Кипр разделен на греческий и турецкий сектора. Недавно de facto разделение имело место в Сомали, когда Сомалиленд отделился в 1991 году; в Сербии, когда Косово провозгласило независимость в 2008 году; в Грузии, где Абхазия и Южная Осетия объявили о своей независимости в 2008 году; в Судане, где Южный Судан стал независимым в 2011 году. Имеется также ряд других стран, где возможно разделение. Но следует отметить, что не все разделения ведут к постоянному этническому миру, либо же эти разделения до сих пор официально не признаны всеми заинтересованными сторонами. Отношения между Индией и Пакистаном остаются натянутыми; сохраняется военное противостояние между греческим и турецким секторами на Кипре; Армения и Азербайджан до сих пор не сумели договориться о судьбе Нагорного Карабаха; то же самое относится к de facto разделенным Сомали, Молдове, Сербии и Грузии.

Наиболее успешные разделения имели место в бывшем Советском Союзе, где все республики провозгласили свою независимость; в Чехословакии, разделившейся на Чешскую Республику и Словакию; в бывшей Югославии, когда она распалась, и субъекты ее федерации провозгласили независимость. Разделы в Советском Союзе и Чехословакии происходили мирно, в то время как в некоторых частях бывшей Югославии они сопровождались кровавыми гражданскими войнами.

Наша развившаяся эволюционным путем склонность к этническому фаворитизму поддерживает межэтническую напряженность и конфликты этнических интересов в этнически разделенных обществах, а иногда приводит к этническому насилию. Поскольку мы не имеем каких-либо средств искоренения этой склонности, резонно ожидать, что конфликты этнических интересов в мире будут продолжаться и иногда приводить к этническому насилию. Тот факт, что история этнического насилия прослеживается вплоть до зари человеческой истории, поддерживает эти ожидания (Kiernan, 2007). Вследствие существования этнического фаворитизма также обоснованно ожидать, что уровень этнических конфликтов будет постоянно соотноситься с уровнем этнической неоднородности общества. Чем глубже этническое разделение, тем большего числа этнических конфликтов следует ожидать.

Межконтинентальная миграция увеличивает этническое разнообразие населения многих стран, а следовательно, и вероятность этнических конфликтов. Рост народонаселения планеты представляет собой другой фактор, скорее увеличивающий, чем снижающий вероятность этнических конфликтов и насилия. Когда большее число людей борется за выживание и ограниченные ресурсы на одном и том же пространстве, интенсивность конфликтов интересов возрастает, а в этнически разделенных обществах такие конфликты все более и более канализируются по этническим линиям. Закрепленная эволюцией человеческая предрасположенность к территориальному поведению увеличивает интенсивность подобных столкновений. Этнические группы защищают свои территории и не склонны отдавать их членам других этнических групп. По этим причинам мы можем ожидать в будущем скорее увеличения, чем уменьшения числа этнических конфликтов.

Мы обречены жить в мире, где возрастает число внутригосударственных межэтнических распрей и насилия. Количество межгосударственных насильственных этнических конфликтов также возрастает. Международный терроризм представляет собой новое измерение этнического насилия. Он приспособился к возможностям, предоставляемым современными технологиями вооружения и связи. Было бы целесообразным изучить институциональные средства, с помощью которых возможно смягчать этнические конфликты и избегать вспышек насилия. При этом шансы на предотвращение этнического насилия институциональными средствами могут оставаться достаточно ограниченными по причине того, что сторонам часто бывает трудно договориться о природе соответствующих учреждений, призванных разделить власть между этническими группами. Мы должны научиться принимать тот факт, что мир, в котором мы живем, небезопасен, что выкорчевать эволюционные корни конфликтов интересов невозможно. Между этническими группами, движимыми этническим фаворитизмом, часто происходит борьба на местном и межгосударственном уровнях за выживание и скудные ресурсы.

Я исследовал противоборство демократии и этничности на основе гипотезы о том, что демократия снижает опасность этнического насилия и ведет к демократическому этническому миру, способному в конечном итоге распространиться по всей планете (см. главу 2). К сожалению, результаты нашего анализа лишь в ограниченной степени поддерживают подобные надежды на демократический этнический мир. Уровень демократизации без учета уровня этнической неоднородности с трудом объясняет, если вообще объясняет, вариацию уровня этнических конфликтов, а демократии почти так же часты в этнически неоднородных, как и в этнически однородных обществах. Многие примеры показывают, что этническое насилие вспыхивает и в демократических государствах. Кроме того, международный терроризм как новое измерение этнического насилия преодолевает все политические границы. Демократия не ликвидирует предрасположенность к этническому фаворитизму, являющуюся частью человеческой природы, но дает нам некоторые примеры того, как демократические институты помогали сохранять этнический мир. Поэтому стоит изучить, какие именно демократические институты могут быть лучше всего приспособлены для конкретных этнически разделенных стран, и поэкспериментировать с ними.