Зигмунд Фрейд - Человек по имени Моисей

(2) В отношении общих характеристик или особенностей невротичесикх явлений необходимо подчеркнуть два момента:

(а) следствия травм бывают двух типов – положительные и отрицательные. Первые являются попытками снова вернуть травму – то есть вспомнить забытые переживания, или еще лучше, сделать их реальными, пережить травму заново, или, даже если она заключалась лишь в ранних эмоциональных взаимоотношениях, оживить ее в аналогичных отношениях с кем-нибудь еще. Мы суммируем эти усилия под названием «фиксации» травмы и «принудительного повторения». Они могут быть включены в то, что является нормальным Я и в качестве его постоянных тенденций могут придать Я неизменные характеристики – черты, скорее всего, именно потому, что их истинная основа и историческое происхождение забыты. Так, мужчина, который провел детство в чрезмерной и забытой теперь привязанности к матери, может потратить всю свою жизнь на поиски жены, на которую он мог бы положиться, и которая поддерживала бы и кормила его. Девочка, которая в раннем детстве подверглась сексуальному совращению, может направить свою последующую сексуальную жизнь так, чтобы постоянно провоцировать подобные домогательства. Легко можно предположить, что благодаря таким открытиям, касающимся проблемы невроза, мы можем достичь понимания общих механизмов формирования характера.

Отрицательные реакции преследуют противоположную цель: чтобы ничего из забытых травм не вспоминалось и ничего не повторялось. Мы можем суммировать их как «защитные реакции». Их основным проявлением является то, что называется «избеганием», и что может спровоцировать «угнетенное состояние» и «фобии». Эти отрицательные реакции тоже вносят исключительно большой вклад в становление характера. В сущности они являются такими же фиксациями травмы, как и их противоположности, за исключением только того, что это – противоположно направленные фиксации. В более узком смысле симптомы неврозов являются компромиссами, в которых сливаются две тенденции, обусловленные травмами, причем так, что преобладает вклад то одной, то другой тенденции. Это противоборство реакций вызывает конфликт, который при обычном ходе событий не может быть исчерпан и разрешен.

(б) Все эти явления, симптомы, а также ограничения, налагаемые на Я и устойчивые изменения характера имеют свойство принудительности: то есть, они обладают большой психической силой и в то же время их организация почти не зависит от других умственных процессов, которые приспособлены к требованиям реального внешнего мира и подчиняются законам логического мышления. Они (патологические явления) мало подвержены или совсем не подвержены воздействию окружающей действительности, не обращают на нее или ее психическое отражение никакого внимания, и поэтому легко могут оказывать активное противодействие как тому, так и другому. Они являются, так сказать, государством в государстве, неприступной стороной, с которой невозможно сотрудничать, но которая может успешно пересилить то, что можно назвать нормальной стороной, и заставить ее служить себе. Если это происходит, то внутренняя психическая реальность начинает преобладать над требованиями внешнего мира, и открывается путь к психозу. Даже если дело не заходит так далеко, все равно практическое значение этой ситуации едва ли можно переоценить. Угнетенное состояние страдающих неврозом и их неспособность к нормальной жизни является в высшей степени значительным фактором в человеческом обществе, и в их состоянии мы можем найти прямое выражение фиксации раннего периода их прошлого.

А теперь давайте обратимся к латентному периоду, который с точки зрения аналогии должен особенно интересовать нас. Травма в детстве может сразу же выразиться в невротическом срыве, детском неврозе, сопровождаясь множеством усилий, направленных на защиту, и формированием сопутствующих симптомов. Этот невроз может длиться довольно долго и привести к значительным расстройствам, но он может также пойти по пути задержки и стать незаметным. Как правило, при этом верх одерживает защита; во всяком случае после такого невроза остаются шрамоподобные изменения Я. И лишь очень редко детский невроз переходит без перерыва в невроз взрослого. Намного чаще за ним следует период внешне спокойного развития – явление, которое становится возможным и поддерживается физиологическим периодом латентности. И лишь позднее происходит изменение, в результате которого уже вполне развившийся невроз обнаруживает себя как очевидное запоздавшее следствие травмы. Это происходит или с наступлением половой зрелости или немного позднее. В первом случае это происходит потому, что инстинкты, усиленные физическим созреванием, теперь снова могут вступить в борьбу, в которой первоначально были побеждены защитой. В последнем случае это происходит по той причине, что реакции и изменения «Я», вызванные защитой, теперь оказались помехой в решении новых жизненных задач, и поэтому между требованиями реального внешнего мира и «Я» возникает сильный конфликт, при этом «Я» пытается сохранить ту организацию, которой ему с таким трудом удалось достичь в оборонительной борьбе. Явление задержки невроза от первых реакций до травмы и последующее начало заболевания нужно рассматривать как типичные. На это последующее заболевание необходимо смотреть так же, как и на попытку излечения – как на усилие, направленное на то, чтобы снова примирить с остальными те части Я, которые были отколоты под влиянием травмы, и объединить их в могущественное единое целое vis-a-vis (лицом к лицу – Прим. ред. ) с внешним миром. Такая попытка редко оказывается успешной, если конечно, ей на помощь не приходит психоанализ, и даже тогда не всегда; довольно часто она заканчивается полным опустошением и расщеплением Я или тем, что оно оказывается подавленным той частью, которая была отколота ранее и подчинена травмой.

Для того, чтобы убедить читателя, необходимо было бы дать подробные описания жизненных историй многочисленных невротиков. Но ввиду многосторонности и сложности этой темы, это совершенно нарушило бы характер настоящей работы. Она бы превратилась в монографию по теории неврозов и даже в этом случае, вероятно, оказала бы впечатление лишь на тот небольшой круг читателей, которые выбрали изучение и практику психоанализа в качестве дела своей жизни. Так как я обращаюсь здесь к более широкой аудитории, то могу лишь просить читателя оказать определенное условное доверие тому сокращенному материалу, который я изложил выше; с моей стороны это должно сопровождаться признанием, что выводы, к которым я сейчас веду, должны быть приняты только в том случае, если теории, на которых они основаны, окажутся верными.