Ромен Молина - Унаи Эмери. Маэстро

Итак, знание психологии, приверженность футболу и своей работе – вот существенные штрихи к портрету Эмери, который начал писаться еще в «Лорке»; теперь в его создании участвовал, помимо прочих, и Карседо. «Невозможно представить себе наш успех без участия обоих, – замечает Сальтор. – Но Унаи было труднее общаться с игроками, поскольку он знал, что Хуан Карлос – более спокойный и в большей степени «свой» для них». Эта близость, очевидно, достигалась его статусом помощника тренера. «Эмери – главный тренер, поэтому не может быть лучшим другом игроков, – говорит Карседо. – Ему нравится общаться с игроками, чувствовать их отношение к себе. Он не тот тренер, что наблюдает издалека, сохраняя с подопечными сугубо профессиональные отношения. Эмери прекрасно знает, что к нему относятся иначе, чем к остальным членам тренерского штаба. Если я вижу, что игроки пребывают в недоумении – я стараюсь расположить их к себе, заставить довериться – им это проще сделать по отношению ко мне, чем если бы пришлось идти с тем же самым к Унаи. […] Справедливости ради – в этом нет ничего необычного. Если я видел, что игрок готов меняться, я высказывал ему свое мнение. Мы обсуждали это с Унаи, и я говорил игроку то, что считал необходимым сказать. Если футболисту – по любой причине – был нужен выходной, он мог его взять». Несмотря на то что Карседо стремится преуменьшить свою роль, она велика: он помог почти каждому члену команды сделать шаг вперед; особенно это касается де Пальмы. «Круто, что я был знаком не только с Эмери, но и с Карседо, – говорит он. – Мы продолжили общаться даже после моего отъезда. Когда ты побеждаешь, то живешь удесятеренными эмоциями. Но это еще не все. Огромную роль играют слова, взгляды, жесты. Унаи и Хуан Карлос – самый идеальный дуэт, какие я знавал на протяжении всей моей карьеры, идеальный в человеческом и профессиональном плане». Ему самому не верится, что он смог это так превосходно выразить.

Суббота, 19 мая 2007 года, 18.00. Вечер едва начался, а Альмерия уже бурлит и гудит. Красно-белая толпа собирается у стадиона «Лос Хуэгос Медитерранеос», построенного к Средиземноморским играм 2005 года. Через полчаса команда сразится с клубом «Понферрадина»; это 38-й матч сезона в «Сегунде». Афиша матча выглядит несколько банально – по крайней мере, так кажется некоторым зрителям. «После трех стартовых поражений мы нашли новый ритм, выработали собственную игровую манеру. Чем больше мы играли, тем выше поднимались в таблице, – смакует ситуацию Фернандо Сориано. – Я травмировал колено, поэтому четыре месяца был не у дел. Я много наблюдал за Унаи и знал, о чем он думает. Он в самом деле был одержим вниманием к мелким деталям, желанием контролировать любую мелочь. Для него не было ничего случайного». Никаких неожиданных помех на пути к грядущему успеху. Казалось, что время, когда некоторые предлагали сместить молодого баска с тренерского поста, закончилось очень и очень давно. «Честно говоря, мы никогда не сомневались в Унаи. В его одержимости желанием выиграть, которая делала его прямо-таки настоящим мужиком. Может, он и не крепыш, но никого не боится. Он говорил нам, что это у него – от баскских предков», – смеется де Пальма. Неделя за неделей андалузцы открывали для себя истинный характер этого персонажа, став единственной командой, двигавшейся к победе с таким же напором, что и «Вальядолид» (общее число забитых мячей – 73, лучший результат чемпионата). И игра с «Понферрадиной» за пять туров до финала стала репетицией восхождения. «Мы с восемьдесят первого года ждали возвращения в «Примеру». Двадцать шесть лет нас там не было, это долго», – улыбается Хосе Ортис, игравший тогда в основном составе и по обыкновению горячо приветствуемый публикой; в тот раз на стадионе собралось более 15 тысяч человек – редкая цифра!

Увы, как и в игре с «Лоркой» шестью днями ранее («лоркинцы» тогда проиграли со счетом 1:3), начало матча оказалось скверным: на седьмой минуте первого тайма «Понфе» отметилась голом в ворота соперника. Молчание. «Альмерия» словно споткнулась, стала допускать ошибку за ошибкой. Соперник морально подавлял. «Что случилось с наиболее перспективной командой сезона?» – удивляется Луис Сесар Сампедро. Старики уже принялись обвинять во всем небеса, сочтя, что те слишком скупы на влагу (Альмерия – самое жаркое место в Европе; на расположенном неподалеку мысе Кабо-де-Гата годовое количество осадков не превышает 200 мм). Проклятие сыпалось за проклятием – словно команда была недостойна подняться в Высшую лигу испанского футбола, не могла преодолеть негативные моменты. «Одна из моих любимых вещей, связанных с этой провинцией – это ее наполненность тайнами, мистикой, легендами», – бросает Ортис. Эти легенды отличным образом сочетаются с вестернами, снятыми в пустыне Табернас, находящейся в тридцати километрах от города. Клинт Иствуд, Чарльз Бронсон, Генри Фонда, Шон Коннери – все они побывали тут, постреляли и поскакали на лошадях. По слухам, кто-то из них даже оплатил экскурсионный тур по самым глухим уголкам пустыни для статистов, которыми оказались солдаты франкистской армии. Впрочем, это вопрос создания атмосферы реализма. Знаменитый итальянский режиссер Серджо Леоне не упускал из виду даже те мельчайшие детали, которые больше не замечал никто. Эта черта присуща всем маэстро, которые, обладая сверхтонкой натурой, непрерывно что-то изобретают, выдумывают, постоянно переделывают. «Вся неделя четко расписана, – говорит Эмери. – Это необходимо, чтобы команда работала максимально слаженно и в итоге смогла победить соперника. Я имею какое-то влияние, но оно всегда остается ограниченным. Я могу настаивать, требовать, но на поле играю не я». Но Эмери это и не нужно: Хосе Ортис прекрасно понял стоящую перед ним задачу и отрыл огонь по воротам соперника тогда, когда Кубок «Ла Лиги», казалось, уже ускользает из рук. Счет становится равным. Новые удары по воротам, и «Понферрадина» сдается. Калу Уче и Корона делают счет 3:1, словно создавая собственный ремейк вестерна «Хороший, Плохой, Злой». «Хороший» – это точно Хуан Ортис, получивший в конце матча майку легенды «Альмерии» Хуана Рохаса, забившего первый гол в «Ла Лиге», после выхода туда команды в 1979-м. «Он был моим кумиром. Правый вингер, сумевший поиграть за клуб в различных дивизионах – от регионального до «Примеры», – говорит Хосе, проделавший вместе с родным клубом аналогичный путь из Терсеры в «Ла Лигу». – В то время я был совсем ребенком и не помню, как именно он играл. Мне запомнились статьи в газетах, все говорили о нем, о том, что он сделал для «Альмерии». Кроме того, он еще был членом нашей семьи, свекром моей сестры. Поэтому забить в тот день, в матче, позволившем моей команде вернуться в высший дивизион… Я и мечтать не мог о лучшем, о столь символичном событии… Что и говорить, я был взволнован». И недаром. За семь лет до этого Хуан Рохас умер от внезапного сердечного приступа. И в субботу 19 мая 2007 года вся пресса, все поклонники футбола вспоминали его, сетуя, что он не на стадионе. Это заблуждение: Рохас, конечно же, был там, на правом крае, помешав своим невидимым дриблингом продолжению давней череды неудач, преследовавших команду. Или это все же сделал его преемник? Хороший фильм обычно не раскрывает все свои тайны.