Дэвид Маккаллоу - Братья Райт. Люди, которые научили мир летать

Затем, после дискуссии о рулях управления, он снова пишет: «Я могу сказать одно: будь очень осторожен».

Вечером 25 августа в отеле «Дофин» в Ле-Мане состоялся торжественный банкет в честь Уилбура. На этот раз он был рад принять участие в празднестве.

Здоровье младшего племянника Милтона пошло на поправку, в школе вскоре должны были возобновиться занятия, и поэтому Кэтрин вновь чувствовала себя в своей тарелке. Орвилл был в Вашингтоне и готовился к демонстрационным полетам в Форт-Майере. Он остановился в шикарном отеле «Космос клаб» и познакомился с «кучей знаменитостей». Кроме того, не проходило и дня без того, чтобы газетах не появилось что-нибудь о шумихе вокруг Уилбура во Франции.

Оба брата писали Кэтрин, когда у них было время, но она желала чего-нибудь, кроме разговоров об авиации. «Только подумай, о чем ты пишешь, когда рассказываешь мне о чем-нибудь! – укоряла она Уилбура в одном из писем. – Ты думаешь, меня волнует расположение деревьев на полигоне? Эй! Штерхенс хочет слышать о прекрасных молодых леди, цветах и шампанском!»

Однако Уилбур сообщил ей лишь о том, что миссис Берг «очень умна» и «такая же приятная женщина, как ты».

Орвилл сказал, что едва успевает закончить работу – так много времени уходит на «ответы на десять тысяч дурацких вопросов о машине, которые задают мне люди». Корреспондент «Вашингтон пост» с удивлением отмечал, что «мистер Райт стоял и разговаривал, и разговаривал, и разговаривал с задающими вопросы людьми». Но это было не все – Орвилл откровенно сообщал Кэтрин: «Я встретил нескольких очень симпатичных юных леди!» Беда лишь в том, что, если бы ему пришлось встретиться с ними снова, он с трудом вспомнил бы, как их зовут.

«Я не помню, когда папа чувствовал себя так хорошо, – с радостью писала Кэтрин Уилбуру. – Теперь, если вы с Орвиллом не сведете меня с ума своими выходками, то, думаю, я выдержу все».

Военная база Форт-Майер располагалась на возвышенности на вирджинском берегу реки Потомак, примыкая с запада к Арлингтонскому национальному кладбищу. Застроенный аккуратными, симпатичными зданиями из красного кирпича, Форт-Майер ничем не отличался от кампуса колледжа. Из него открывался панорамный вид на лежащий в 8 километрах Вашингтон. В самом центре Форт-Майера был плац размерами примерно 305 на 215 метров, на котором Орвиллу предстояло выполнять свои испытательные полеты.

Площадь плаца была меньше той, что располагал Уилбур на ипподроме Унодьер, зато у Орвилла имелись просторный сарай для использования в качестве ангара и десяток готовых помочь солдат. Из города и в город он ездил на трамвае.

После нескольких дней неполадок с мотором, которые Орвиллу удалось устранить с помощью приехавших из Дейтона Чарли Тэйлора и Чарли Фернеса, все пошло по плану. Младшему из братьев предстояло провести первое полномасштабное публичное представление самолета Райтов в Соединенных Штатах, причем машина, на которой он должен был лететь, еще ни разу не поднималась в воздух.

Ее выкатили к точке старта лишь в конце дня 3 сентября. То, что Орвилл крайне взвинчен, было заметно невооруженным глазом. «В первый раз с момента приезда, – написал корреспондент "Нью-Йорк таймс", – мистер Райт проявлял очевидные признаки нервозности. Складки на его лице стали глубже, чем обычно, его беспокойство было заметно каждому. Казалось, что он прилагает огромные усилия, чтобы сохранять самообладание».

Он едва мог стоять спокойно. Вот Орвилл забирается на козлы, чтобы проверить верхнюю плоскость, через мгновение, стоя на четвереньках, помогает отлаживать механизм запуска. «Нервы у парня на пределе», – такие слова произнес другой корреспондент.

Зрители стояли небольшой группкой. Вашингтону еще предстояло осознать происходящее в Форт-Майере. Наконец, в шесть часов Орвилл взобрался на сиденье, двигатель запустили, огромные винты начали «рубить воздух со страшной скоростью», и он скомандовал: «Отпускай!»

Гири катапульты упали, самолет пронесся по рельсам и затем почти 15 метров скользил над самой травой, прежде чем набрать высоту. Зрители закричали.

В дальнем конце плаца Орвилл сделал вираж и полетел обратно, белое полотно обеих плоскостей резко выделялось на фоне темной полосы деревьев, окаймлявшей Арлингтонское кладбище.

Когда самолет развернулся на высоте около 10 метров и снова полетел к дальнему концу плаца, толпа «взревела от восторга». Вдруг самолет отклонился от курса в сторону деревянного ангара, резко пошел на снижение и ударился о землю.

Зрители выбежали на поле и увидели, что Орвилл спокойно отряхивает пыль с костюма. «По-видимому, мне нужно много практиковаться», – сказал он.

По его собственной оценке, он пролетел около полутора километров на скорости около 64 километров в час. В соответствии с договором с Вооруженными силами братья получали 25 000 долларов, если во время испытания на скорость «Флайер» достигнет именно такого показателя.

На следующий день, 4 сентября, Орвилл и «Флайер» находились в воздухе больше 4 минут, сделав над плацем пять с половиной кругов и без проблем покрыв расстояние в 4,8 километра. Председатель комиссии, отвечающей за проведение испытаний, майор Джордж Скуир, нашел полет «великолепным». «Флайер» «прекрасно реагировал на каждое ваше движение, а приземление было настоящим волшебством», – сказал он Орвиллу. Другие офицеры отозвались о полете как о самом выдающемся зрелище, какое они видели.

В последующие дни Орвилл устраивал одно сенсационное представление за другим, устанавливая новые и новые мировые рекорды. Два «мастера по ремонту велосипедов» и их летающие машины одновременно стали источником сенсаций по обе стороны Атлантики. Они превратились в межконтинентальный цирк с участием двух артистов. Только сейчас пришла очередь младшего и менее известного из братьев оказаться в центре внимания.

Рано утром в среду, 9 сентября, в присутствии относительно небольшого количества зрителей Орвилл сделал над плацем в Форт-Майере 57 кругов, проведя в воздухе неполный час. Когда новость о том, что он может совершить новый полет во второй половине дня, достигла Вашингтона, офисы в столице закрылись и больше тысячи правительственных чиновников – членов кабинета министров, Конгресса, глав министерств, персонала посольств – хлынули через Потомак на автомобилях и трамваях, чтобы увидеть все собственными глазами.