Рич Фронинг - Как кроссфит сделал меня самым физически подготовленным человеком Земли

Я начал карабкаться вверх – ноги «выплясывали» в бешеном танце. Вся нагрузка пришлась на руки и плечи, и наконец я приблизился к вершине. Еще несколько толчков, и я был на вершине. Я вытянул руку и дотронулся до планки, но, когда я попытался вернуть левую руку на канат, мои руки и плечи закричали: «Хватит, не надо больше!» Руки попросту не смогли удержать всю массу моего тела на канате.

Именно в этот момент началось мое падение с шестиметровой высоты – именно в этот момент обе руки решили отпустить канат, потому что не могли больше отдавать ему свою кожу. Мне кажется, на тот момент я был не способен чувствовать боль, ведь в моей крови зашкаливал адреналин, но мое падение было настолько жестким, что впоследствии мне даже пришлось делать рентген ног. Я ударил обе пятки и копчик, шлепнувшись о покрытие стадиона. Кроме того, я ударился шеей о ведро с магнезией – но на тот момент я почему-то не думал об этом.

Оставшиеся пять минут турнира прошли для меня как во сне. Большую часть подробностей, которые мне известны сейчас, я узнал из телевизионных репортажей – и я не знаю, сколько раз я пересматривал видео с канатом.

Крис Спиллер коснулся земли в конце своего финального поднятия на канат на отметке 8:32, т. е. на две минуты раньше самого быстрого времени, показанного предыдущими заходами. Грэхем доделывал бурпи и подъемы по стене. Я предположил, что это был его последний раунд. Как бы там ни было, я добрался до вершины каната лишь единожды.

Несмотря на то что долгое время у меня не получалось подняться по канату, я не оставил попытки. Для меня не было пути назад. Когда я был ребенком, родители никогда не разрешали мне бросать то, что не получалось. Каждый раз, когда, казалось, выхода нет, они заставляли меня стараться до тех пор, пока я не находил решение. Такое отношение к труду я перенес и на Игры – именно воспитанная во мне трудовая этика заставляла меня двигаться, несмотря на отчаяние.

Кроме того, незнание своего места в турнирной таблице и понимание, что каждый дополнительный раз мог стать судьбоносным для финального результата, не давали мне сдаться. Я ни разу не вошел в режим «у меня это не получится». Наоборот, все это время я думал об одном: « Я найду выход. У меня еще есть двенадцать минут, чтобы победить этот канат ».

Это была действительно борьба.

Когда оставалось менее трех минут, а Грэхем снова был рядом со мной и взбирался по канату последний раз, я решил сделать еще одну попытку. Один из телевизионных комментаторов сказал, что я поднимался на вершину каната так, как будто бы мои ноги крутили педали велосипеда. Единственное, что я добавил бы к его описанию моей методики – если это можно так назвать, – это слово « отчаянно ».

Я снова практически добрался до вершины, но опять в моих руках и плечах закончились силы. Я остановился и закрутил бедра вокруг каната, чтобы просто удержаться на месте. Такой секундный перерыв, который получили мои руки и плечи, позволил им отдохнуть перед последним сильным толчком, позволившим мне дотронуться до планки во второй раз.

Практически до самого пола я сползал вниз по канату, но потом все-таки упал и перевернулся, оказавшись на спине на земле. Маты, наверное, были очень горячими, но я не помню, чтобы я это почувствовал. Из пальцев своей правой руки я смастерил воображаемый пистолет и приставил его к виску, сигнализируя, что мои Игры закончились. Для меня это был и психологический, и физический конец.

Оставалось две с половиной минуты до конца турнира, и я должен был потратить это время с пользой – я должен был улучшить результат. Я заставил себя встать и схватить канат, не обращая внимания на боль в руках. На этот раз у меня, наконец, получилось кое-как захватить канат скрещенными лодыжками, чтобы хоть капельку помочь своим обессиленным рукам поднять мое тело наверх в третий раз. Может, выглядело это не очень эстетично, но я это сделал, а это главное. В тот раз у меня получилось проконтролировать свой спуск чуть лучше, но в итоге я все равно упал на пол с высоты примерно 3 м, приземлившись на ноги и руки. Когда до конца турнира оставалось пятнадцать секунд, я с трудом поднялся на ноги, добежал до стены и успел сделать один бурпи и один раз подняться на стену, прежде чем время вышло.

Я оперся о стену – больше всего на свете я был рад тому, что турнир наконец закончился. Я понятия не имел, какое у меня место. Я знал, что не очень хорошо выступил по сравнению с другими атлетами в моем заходе, но при этом невозможно было предугадать, насколько хуже или лучше я прошел испытание по сравнению со спортсменами в первых двух заходах.

Я надеялся, что мне каким-то чудом удалось сохранить лидерство. Но мне придется подождать, чтобы узнать результаты.

И подождать.

И снова подождать.

Со стадиона нас сразу направили в раздевалки для прохождения допинг-теста. Спортсмены, считавшиеся претендентами на три призовых места, а также некоторые другие случайно выбранные атлеты не могли покидать помещение, пока не сдадут анализ мочи. Мы потратили столько энергии и потеряли столько жидкости, которая вышла с потом, что сдать анализ оказалось целым испытанием. Нам также было запрещено пить, чтобы не разбавить мочу. Мы пробыли там час или даже полтора, пытаясь помочиться, – и до сих пор никто из нас не знал, какие места мы заняли.

Даже после завершения теста на допинг мы не знали имени победителя. Эта информация хранилась в тайне до церемонии награждения – объявление результатов должно было быть фееричным. Итак, я стоял на арене стадиона в ожидании новостей – выиграл я или нет, – меня переполняла тревога. А потом я увидел торжественный чек на сумму 25 000 долларов, который должен был достаться победителю. Мы не должны были видеть чек, но я стоял как раз под правильным углом, чтобы увидеть имя на чеке – Грэхем Холмберг.

Одно мгновение, и от мыслей «Я могу победить» и «Я стану победителем» не осталось и следа – я чувствовал себя шиной, которую полностью спустили за долю секунды. Это было самое ужасное разочарование за всю мою жизнь. Грэхем обошел меня на три очка. Это разница в три места за девять турниров, проведенных в течение трех дней. В финальном турнире Грэхем занял пятое место, а я двенадцатое. Если бы только я смог завершить последний комплекс, если бы только я знал, как подняться по чертовому канату, я стал бы абсолютным победителем – выигранных очков хватило бы с лихвой.

В фотоальбоме моей жены с Игр 2010 г. есть фотография, где я наклоняюсь, когда мне на шею надевают серебряную медаль.

Я улыбаюсь.

Это фальшивая улыбка.

Менее чем за год до этого события я смотрел Игры в записи вместе с кузеном и думал о том, что было бы интересно поучаствовать. Когда я пришел на квалификационный отбор, который в конечном итоге привел меня на Игры, я надеялся, что не ударю в грязь лицом – про победу я и не думал. Но я почти победил. А в финальном состязании мне не хватило очков. И вот я стою на пьедестале – справа и чуть ниже Грэхема Холмберга. Именно его я видел на видеозаписи – тогда он занял второе место. Единственный человек, который обошел меня – всего на три очка, – был самым физически подготовленным человеком на планете. Мне пришлось выжать из себя пусть фальшивую, но улыбку.