Сара Брэдфорд - Жаклин Кеннеди. Американская королева

Рубина забавляло, как она поступает, если ее присутствие вызывает бурную реакцию: «Было весело садиться вместе с ней в лифт и смотреть, что происходит, причем Джеки в замкнутом пространстве, конечно, вела себя как лошадь в шорах, просто не обращала внимания… Однажды я заметил, как она вышла из здания, и решил пойти следом, посмотреть, что будет. И увидел, как она стала невидимкой: замоталась платком и надела темные очки…»

Как говорил Рубин, Джеки была «превосходным товарищем»: «Она часто обращалась к ним [другим редакторам] за помощью, просила прочесть корректуру и проч. В некоторых вещах она была очень неуверенной, спрашивала совета. Коллеги охотно шли ей навстречу, но и сами нередко просили помочь. И она была превосходным товарищем, всегда делала то, о чем ее просили, всегда отвечала на звонки, если находилась не в офисе».

В свою очередь, персонал издательства защищал Джеки. Рубин вспоминал: «Главное было – убрать ее подальше от людских глаз, поэтому ей достался самый дальний и унылый кабинет с ужасным металлическим столом… У нас была огромная проблема с охраной, поскольку любой мог подняться на лифте и сказать, что хочет видеть Жаклин Онассис. Вы не представляете себе, какие психи могут заявиться. Но у нас работала замечательная женщина-администратор, которая умела разбираться с такими проблемами, чудесная афроамериканка по имени Эмма Болтон, она очень любила Джеки, и Джеки отвечала ей тем же. Эмма оберегала Джеки». Кроме того, в Doubleday существовал неписаный закон не обсуждать Джеки.

Как в издательстве, так и дома важную роль в гладком течении жизни Джеки играла Нэнси Таккерман, защищавшая ее от нежелательных элементов внешнего мира. Пока Джеки была замужем за Онассисом, Нэнси работала в отделе по связям с общественностью в его авиакомпании. (Именно по ее заказу Пьер Карден разработал униформу для стюардесс, вот только ни она, ни Карден не подумали, как гречанки будут выглядеть в шикарных блузках без рукавов. Когда они тянулись к багажным полкам, все пассажиры видели их волосатые подмышки. Усилия Нэнси преподать им основы этикета оказались безрезультатны.) Но все звонки Джеки или детям непременно проходили через Нэнси.

Теперь она по утрам работала в Doubleday, а после обеда занималась делами Джеки, и такое положение всех устраивало. По словам одного из коллег, «она помогала Джеки с рекламой и прекрасно умела с ней ладить». В издательстве она занимала кабинетик рядом с Джеки. Скотт Мойерс, помощник Джеки, вспоминал: «Джеки либо сама заходила к Нэнси, либо звала ее к себе. Обстановка была на редкость теплая… ведь ты работал рядом с двумя добрыми подругами, которые вместе росли, которым хорошо друг с дружкой, а потому мы постоянно смеялись, веселились, шутили».

На уловки посторонних Нэнси Таккерман не поддавалась. «Были такие, что пытались зазвать Нэнси куда-нибудь, – вспоминал один из коллег, – мол, подпоим ее виски и “расколем”. Только вытянуть из нее им ничего не удавалось. Нэнси лишнего не говорила, всегда держала язык на привязи… Очень вежливая, но твердая, жесткая. Думаю, когда всю жизнь оберегаешь Жаклин Онассис, это неизбежно, иначе ты уже не можешь…»

За четыре года работы в издательстве Doubleday Джеки начала обрастать собственной командой. Много лет с ней работал старший редактор Шай Эрхарт. Как сказал кто-то из команды, Шай делал для нее кой-какую «грязную работу»: «утрясал детали контрактов, представлял книги на совещаниях по маркетингу и сбыту, писал аннотации для торговых агентов, а она [Джеки] занималась интересными делами – покупала права и редактировала книги». Позднее она работала с еще одним помощником, Брюсом Трейси, а Скотт Мойерс и вовсе работал почти исключительно на нее. Это была его первая работа: «Я пришел в издательство сразу после школы, занимался ее документами, просматривал почту, отвечал на звонки. Проработал я у нее три года, вправду волшебное время. Она обладала невероятной позитивной энергией, потрясающая женщина с невероятно католическим вкусом, и мне открылась вся гамма ее интересов в тех книгах, над которыми она трудилась, – ее французская история, ее русская история, балет, архитектура, изобразительное искусство в целом, диапазон ее интересов был очень широк».

Джеки, рассказывал Скотт, очень не хотела, чтобы в ней видели этакую декоративную фигуру, и последовательно напрягала свою энергию. «Она стремилась приносить пользу и относилась к издательству весьма лояльно, потому-то, когда Стив [Рубин] и его предшественники уговаривали ее написать какой-либо знаменитости, она писала по необходимости, а не по собственной инициативе». Люди охотно преувеличивали характер отношений Джеки с ее главными знаменитыми авторами. Мойерса, отвечавшего на звонки и записывавшего все сообщения, подобные заявления возмущают: «Чтобы Майкл Джексон звонил, попав в неприятности, – да не было такого. Шай Эрхарт провел с Майклом Джексоном куда больше времени, чем Джеки». Первая книга Джексона, вышедшая под надзором Джеки, – «Лунная походка» (Moonwalk) – стала огромным коммерческим успехом. Его второй книгой, «Танцуя мечту» (Dancing the Dream), Джеки «заниматься не захотела, с ней от начала и до конца работал Шай. В ту пору причуды Джексона уже дали себя знать». И еще: «Что Джеки якобы звонила Камилле Паркер-Боулз и предлагала ей два миллиона долларов за ее книгу, – это чистейшая чепуха, выдумки. Случись такое, я бы знал, но этого просто не было».

Одной из самых больших удач Джеки стала покупка для издательства прав на публикацию в США нобелевского лауреата, египетского писателя Нагиба Махфуза. Она читала его произведения по-французски. Кроме того, она заново открыла чернокожую писательницу Дороти Уэст, старейшую из живых участников Гарлемского ренессанса. Уэст было под девяносто, когда Джеки познакомилась с ней на Мартас-Винъярде. Уэст поселилась на Мартас-Винъярде в доме престарелых, построенном богатыми чернокожими бостонцами, и вела колонку в Vineyard Gazette, которую читала и Джеки. В 1950-х годах Уэст заключила контракт на роман, но так его и не закончила; в начале 1990-х ее друг-адвокат посоветовал завершить начатое. Скотт Мойерс рассказывал: «Просто потому, что Джеки была знаменита и жила на Мартас-Винъярде, а о других редакторах, кроме нее, Уэст не слыхала, она послала ей первые шестьдесят страниц и краткое содержание нового романа, а также экземпляр первого. Отправила почтой в Doubleday. Я вскрыл бандероль, а там – второй роман этой исторической фигуры, после сорока лет молчания… Но в процессе работы у Дороти возникали проблемы, так что Джеки летом ездила глянуть, как идут дела. Если бы не ее еженедельные визиты, Уэст не закончила бы книгу, а так “Свадьба” (The Wedding) стала классикой…»