Сара Брэдфорд - Жаклин Кеннеди. Американская королева

1957 год вообще стал для Джека удачным, и не только в плане новой гармонии в личной жизни. Он получил Пулитцеровскую премию за «Очерки о мужестве» (и заставил журналиста Дрю Пирсона опровергнуть заявление, что книгу за Кеннеди написали другие), а кроме того, обошел сенатора Эстеса Кефовера в гонке за место в престижной сенатской комиссии по иностранным делам. Однако для Джо Кеннеди самым значимым достижением сына стало его избрание в попечительский совет Гарварда. «Теперь я точно знаю, религия не помешает ему пробиться в Белый дом, – сказал Джо ближайшим политическим сподвижникам Джека, Дэйву Пауэрсу и Кенни О’Доннелу. – Если ирландского католика избрали в попечительский совет, его изберут куда угодно».

Джек не только выдвигал свою кандидатуру на пост президента, прежде ему нужно было в 1958 году переизбраться сенатором от Массачусетса. Чтобы помочь мужу, Джеки в начале 1958-го даже пустила репортеров Life в детскую и позволила сделать фотографии. Она сопровождала мужа в европейской поездке комиссии по иностранным делам, а осенью включилась в предвыборную кампанию. Пятую годовщину свадьбы Кеннеди встретили в Омахе (штат Небраска), и в Массачусетс Джеки тоже поехала вместе с мужем. Дэйв Пауэрс по этому поводу несколько простодушно писал: «Джеки всегда была веселой и любезной и, на мой взгляд, выгодно отличалась от обычных кандидатских жен, поскольку, что бы она ни видела и с кем бы из местных политиков ни встречалась, ей не приходилось изображать притворный энтузиазм. Люди чувствовали ее искренность и не оставались равнодушны. Когда Джеки была с нами, мы собирали вдвое больше слушателей, чем когда Джон был один».

В ноябре Джеки участвовала в телешоу «Дома у Кеннеди», отрежиссированном Роуз. Шоу должно было показать массачусетским зрителям, как живет жена кандидата в сенаторы. Джеки, сущее воплощение покорной жены и невестки, чопорно сидела в гостиной хайаннисского дома и как попугай повторяла заученный текст; ее тихий голос контрастировал с резкими бостонскими интонациями Роуз Кеннеди. После того как Роуз представила ее, Джеки на голубом глазу врала: «О да, миссис Кеннеди, я получила огромное удовольствие от участия в предвыборной кампании. С пятнадцатого сентября мы с Джеком разъезжали по Массачусетсу, стараясь встретиться с как можно большим числом избирателей. Ваш сын Тедди, который, собственно, руководит кампанией, составил прошлым летом расписание, в итоге мы посетили сто восемьдесят четыре населенных пункта…»

В ответ Роуз проскрежетала: «Что ж, поздравляю, Джеки, и не могу не поздравить Джона – он нашел жену, которой так нравится участвовать в предвыборной кампании».

Джеки даже упомянула про Каролину: «Странно, что Джон не настаивал взять с собой дочку. Каролина сейчас в Бостоне, но ей очень повезло, что она была с вами на Кейп-Коде…» Засим последовали любительские кинокадры – все Кеннеди и их дети, – которые комментировали Юнис и Джеки. А в финале появился Джек, высокий, красивый, он напомнил телезрителям проголосовать за него 4 ноября. Целевой аудиторией программы, переданной в эфир утром в будний день, были женщины, костяк электората Кеннеди.

Перевыборы он выиграл с огромным перевесом. За него проголосовали свыше восьмисот пятидесяти тысяч человек, максимальное число за всю историю выборов в Массачусетсе. Эти выборы стали важным шагом на пути в Белый дом.

В статье, напечатанной в Time в конце месяца, снова шла речь о семейных ценностях потенциальных кандидатов. Джеки в шелковом платье, с тройной ниткой жемчуга, усадив на колени одиннадцатимесячную Каролину, позировала рядом со своим красивым, загорелым мужем, одетым в строгий костюм и белоснежную рубашку. Его обычно взъерошенные волосы были причесаны волосок к волоску, он улыбался, демонстрируя отличные, как у всех Кеннеди, зубы. Обаятельную пару сфотографировали в гостиной их джорджтаунского дома, на фоне книг в кожаных переплетах и дорогих фарфоровых безделушек – полный контраст со снимком Губерта Хамфри с детьми-подростками на фоне простенького дома.

Имидж, по крайней мере что касается Джеки, мало отличался от действительности. Мэри Барелли Галлахер, которая работала у Джека, потом у Джанет Окинклосс, а теперь стала неофициальным секретарем Джеки, поразилась, какая гигантская пропасть разделяет образ жизни Джеки и рядовой американской матери и домохозяйки. У Галлахер сложилось впечатление, что Джеки дома палец о палец не ударяла. Служанки занимались уборкой, камердинер Джордж Томас заботился о гардеробе Джека, а личная горничная Джеки, Провиденсия (Прови) Паредес, следила за ее одеждой, Мод Шоу занималась ребенком, кроме того, имелись личный водитель и кухарка, Перл Нельсон. Джеки, как она заявила еще в Фармингтоне, не собиралась становиться домохозяйкой, она обеспечивала мизансцену для Джека.

Внешнего блеска в тогдашней американской политике попросту не было, как не было его и в жизни Америки к востоку от Голливуда. Созданный Джеки и Джоном образ, в котором соединялись красота, утонченность, хороший вкус и ум, являл публике нечто новое, отвечавшее жажде перемен, охватившей американское общество. Когда политика появлялась на виду, ее облик гармонировал с эпохой. Джеки не делала попыток изменить свои привычки в одежде или выглядеть ординарно, панибратство всегда ей претило. Мэри Галлахер напрасно критиковала ее за то, что она не занимается рутинными домашними делами. Джеки была звездой, американской принцессой, и именно этот образ пришелся по вкусу публике.

Однако некоторые вещи приходилось скрывать: английских нянь, личных шоферов, секретарей – все это Джеки прятала от посторонних глаз. Кампания продолжилась, и, после того как в январе 1960-го Джек официально выдвинул свою кандидатуру, Джеки еще усилила контроль за визуальным и словесным имиджем. Ее не оставляла неприязнь к сути политических игрищ, к сутолоке, к ревущим от восторга толпам. Она умела держаться на публике, отчасти благодаря врожденному инстинкту, отчасти благодаря уму, и прекрасно понимала, что немалая доля ее привлекательности заключена именно в недоступности. Ключевые ингредиенты очарования – отдаленность и загадочность.

Домашняя прислуга прекрасно видела, что Джеки без энтузиазма относится к некоторым составляющим политического процесса. Чтобы угодить Джону, она устраивала в гостиной джорджтаунского дома чаепития для женщин-репортеров, но ближайшему окружению давала понять, что все это ужасная скука и неудобство. За редким исключением Джеки не любила журналисток, это было очевидно с того дня на чикагском съезде, когда она, несмотря на беременность, подобрала юбку и бегом устремилась прочь от Максин Чешир, амбициозной и любопытной репортерши Washington Post. Именно Чешир стала для нее источником постоянного беспокойства.