Митио Каку - Космос Эйнштейна. Как открытия Альберта Эйнштейна изменили наши представления о пространстве и времени

В апреле 1921 г. Эйнштейн, приглашения которому поступали из всех уголков мира, решил использовать свою славу для продвижения не только теории относительности, но и своих убеждений, в число которых к тому моменту входили пацифизм и сионизм. Он открыл наконец для себя свои еврейские корни [18]. В результате долгих разговоров с другом Куртом Блюменфельдом он начал в полной мере осознавать глубину страданий, которые еврейский народ испытывал сотни лет. Блюменфельд, писал Эйнштейн, «заставил меня ощутить мою еврейскую душу». Лидер сионистов Хаим Вейцман сосредоточился на идее использовать Эйнштейна в качестве магнита для привлечения средств для Еврейского университета в Иерусалиме. Для выполнения этого плана предполагалось отправить Эйнштейна в турне по основным штатам Америки.

Как только судно, на котором прибыл Эйнштейн, вошло в гавань Нью-Йорка, ученого начали осаждать репортеры, жаждущие взглянуть на него хотя бы краешком глаза. Толпы выстраивались вдоль улиц Нью-Йорка, встречая его кортеж, и громко приветствовали ученого, когда он махал им из открытого лимузина. «Как в цирке Барнума!» – сказала Эльза, когда кто-то в толпе бросил ей букет цветов. Эйнштейн задумчиво отозвался: «Дамы Нью-Йорка хотят, чтобы модный стиль менялся каждый год. В этом году в моде теория относительности». Немного помолчав, он добавил: «Может, во мне есть что-то от шарлатана или гипнотизера, что я притягиваю к себе людей, как цирковой клоун?»

Как и ожидалось, Эйнштейн вызвал острый интерес публики и заметно оживил дело сионизма. Доброжелатели, любители диковинок и поклонники еврейства до предела заполняли любую аудиторию, где он выступал. Восьмитысячная толпа втиснулась в арсенал 69-го полка на Манхэттене, а еще три тысячи пришлось завернуть на входе, где они с нетерпением ожидали появления гения. Одним из основных событий турне стал прием в честь Эйнштейна в Городском колледже Нью-Йорка. Исидор Исаак Раби, позже удостоенный Нобелевской премии, подробно записывал лекцию заезжей знаменитости и вслух удивлялся тому, что Эйнштейн, в отличие от других физиков, обладал мощной харизмой и нравился толпе. (Фотография студентов Городского колледжа, столпившихся вокруг Эйнштейна, до сих пор висит в кабинете председателя этого учебного заведения.)

После отъезда из Нью-Йорка турне Эйнштейна по США очень напоминало разъездную агитационную кампанию какого-нибудь политика, проходящую через несколько крупных городов. В Кливленде Эйнштейна окружила трехтысячная толпа. Ему удалось избежать возможных серьезных увечий только благодаря напряженным усилиям группы евреев – ветеранов войны, которые сдерживали людей в их безумном стремлении увидеть его. В Вашингтоне он встретился с президентом США Уорреном Гардингом. К несчастью, толком пообщаться они не смогли, поскольку Эйнштейн не говорил по-английски, а Гардинг не владел ни немецким, ни французским. (В целом ураганное турне Эйнштейна принесло организаторам почти миллион долларов, причем 250 000 из них было собрано на одном только обеде в отеле Waldorf Astoria, где Эйнштейн выступил перед восемью тысячами врачей-евреев.)

Путешествие Эйнштейна в Америку не только познакомило миллионы американцев с загадкой пространства и времени, но и дополнительно укрепило глубокую и искреннюю приверженность ученого еврейскому делу. Сам он вырос в европейской семье, принадлежавшей к среднему классу, всегда жил в достатке и не сталкивался непосредственно со страданиями несчастных евреев по всему миру. «Впервые в жизни, – замечает он, – я видел евреев в таком количестве. Только попав в Америку, я открыл для себя еврейский народ. Я и прежде встречал евреев, и немало, но ни в Берлине, ни вообще в Германии не встречал еврейского народа. Еврейский народ, который я видел в Америке, прибыл туда из России, из Польши или просто откуда-то из Восточной Европы».

После Соединенных Штатов Эйнштейн поехал в Англию, где встретился с архиепископом Кентерберийским. К облегчению духовенства, ученый заверил предстоятеля англиканской церкви, что теория относительности не подрывает человеческой морали и религиозности. Эйнштейн обедал у Ротшильдов и встречался с великим физиком лордом Рэлеем [19], который сказал ему: «Если ваши теории обоснованны, то, насколько я понимаю… события, скажем, норманнского завоевания, еще не произошли». Когда Эйнштейна представили лорду Холдейну и его дочери, та при виде его лишилась чувств. Позже Эйнштейн отдал дань уважения Исааку Ньютону, посетив его могилу в самой почитаемой усыпальнице Англии – Вестминстерском аббатстве – и возложив венок.

В марте 1922 г. Эйнштейн получил приглашение выступить в Коллеж де Франс, где на него набросилась парижская пресса и собирались громадные толпы. Один журналист заметил: «Он вошел в большую моду. Академики, политики, художники, полицейские, таксисты и уличные воришки знают, где и когда Эйнштейн читает лекции. Весь Париж знает про Эйнштейна все, а рассказывает больше, чем знает». Поездку Эйнштейна сопровождали противоречия: некоторые ученые, не оправившиеся от ран Первой мировой войны, бойкотировали его выступления, оправдываясь тем, что не могут туда пойти, поскольку Германия не является членом Лиги Наций. (В ответ одна парижская газета саркастически заметила: «Если бы какой-нибудь немец открыл лекарство от рака или туберкулеза, стали бы эти тридцать академиков дожидаться, пока Германия вступит в Лигу Наций, прежде чем им воспользоваться?»)

Возвращение Эйнштейна в Германию, однако, было омрачено политической нестабильностью послевоенного Берлина, который превратился в арену многочисленных политических убийств. В 1919 г. были убиты лидеры социалистов Роза Люксембург и Карл Либкнехт. В апреле 1922 г. Вальтер Ратенау – еврей-физик и коллега Эйнштейна, поднявшийся до поста министра иностранных дел Германии, был застрелен из автоматов, когда ехал в своей машине. Несколькими днями позже еще один видный еврей – Максимилиан Гарден – был серьезно ранен в результате покушения.

После убийства Ратенау был объявлен день национального траура, когда из уважения к покойному были закрыты театры, школы и университеты. Миллион человек собрался у здания Парламента, где проводилась погребальная служба; люди стояли молча. Однако Филипп Ленард отказался отменить свои занятия в Институте физики в Гейдельберге. (До этого он даже пытался оправдать убийство Ратенау. В день национального траура группа рабочих пыталась убедить Ленарда отменить занятия, но просителей облили водой со второго этажа дома. Тогда рабочие ворвались в институт и выволокли Ленарда на улицу. Они уже собирались бросить его в реку, когда вмешалась полиция.)