Уолтер Айзексон - Эйнштейн. Его жизнь и его Вселенная

В то время подобные настроения не были чем-то необычным. Первая мировая война потрясла людей своей жестокостью и очевидной бессмысленностью. Взгляды Эйнштейна разделяли такие люди, как Эптон Синклер, Зигмунд Фрейд, Джон Дьюи и Герберт Уэллс. “Мы верим, что каждый искренне желающий мира должен потребовать упразднения военной подготовки молодежи, – заявляли они в 1930 году в манифесте, подписанном Эйнштейном. – Военная подготовка – это обучение разума и тела технике убийства. Она мешает появлению у человека воли к миру” 64.

Пропаганда Эйнштейном сопротивления войне достигла апогея в 1932 году, за год до того, как нацисты захватили власть. В том же году в Женеве была созвана Всеобщая конференция по разоружению, организованная Лигой наций совместно с Соединенными Штатами и Россией.

Сначала Эйнштейн очень надеялся, как он написал в статье для The Nation, что эта конференция “будет иметь решающее значение для судеб как нынешнего, так и следующего за нами поколения”. Но, предупреждал он, нельзя удовольствоваться только достаточно бесполезными правилами ограничения вооружений. “Само по себе соглашение об ограничении боеприпасов не гарантирует защиты”, – говорил он. Вместо этого должен быть создан международный орган, наделенный правом разрешать споры и принуждать к миру. “Такой суд, юрисдикцию которого все признают, должен обладать силой, способной заставить выполнять его решения” 65.

Произошло именно то, чего он боялся. Конференция погрязла в таких вопросах, как, например, расчет наступательной мощи авианосца при сбалансированном контроле над вооружениями.

Эйнштейн неожиданно объявился в Женеве в мае, именно тогда, когда шли дебаты по этому вопросу. Когда он появился на галерее для зрителей, делегаты прервали дискуссию и встали, приветствуя его аплодисментами. Но удовольствия Эйнштейну это не доставило. В тот же день он пригласил журналистов к себе в отель и резко осудилскромные успехи конференции.

“Нельзя уменьшить вероятность войны путем формулировки правил ведения боевых действий, – заявил он десяткам возбужденных журналистов, покинувших конференцию, чтобы дать материал о его критических замечаниях. – Мы все, каждый из нас, должны забраться на крышу и громко объявить, что это пародия на конференцию!” Он утверждал, что лучше полный провал конференции, чем принятие соглашения о “гуманизации войны”, что он считал трагическим заблуждением 66.

“Вне науки Эйнштейн часто стремился быть непрактичным”, – замечает его друг, писатель и собрат-пацифист Ромен Роллан. И это действительно так. Учитывая, что в скором времени должно было произойти в Германии, разоружение было химерой, а мечты пацифиста – используя слово, которое иногда адресовали Эйнштейну, – наивностью. Хотя следует заметить, что некий смысл в его критике был. Женевские поборники контроля над вооружениями были не менее наивны. В то время как Германия перевооружалась, они потратили пять лет на бесполезные, понятные лишь посвященным прения.

“Еще один шаг вперед, Эйнштейн!” – увещевал заголовок очерка, на самом деле представлявшего собой открытое письмо, автором которого был один из лидеров немецких социалистов и левый активист Курт Хиллер. Письмо было опубликовано в августе 1931 года, а его автор был одним из тех, кто настойчиво подталкивал Эйнштейна пойти дальше и превратить свой пацифизм в более радикальную политику. Пацифизм – только начало пути, убеждал Хиллер. Истинная цель – пропаганда социалистической революции.

Эйнштейн посчитал это утверждение “достаточно глупым”. Пацифизму социализм не нужен, а социалистическая революция иногда приводит к подавлению свободы. “Я не уверен, что те, кто получит власть в результате революции, будут действовать в соответствии с моими идеалами, – написал он Хиллеру. – Я также верю, что борьба за мир должна энергично наращивать обороты, значительно превосходя любые усилия по достижению социальных реформ” 67.

Пацифизм Эйнштейна и отвращение к национализму – составляющие его мировоззрения, включающего также и страстное желание социальной справедливости, симпатию к аутсайдерам, антипатию к расизму и склонность к социализму. Но в 1930-е годы, как и раньше, настороженность по отношению к авторитетам, верность индивидуализму и потребность в личной свободе позволяли ему противостоять соблазнам большевизма и коммунизма. “Эйнштейн не был ни красным, ни жертвой обмана”, – написал Фред Джером, который проанализировал как политические взгляды Эйнштейна, так и материалы большого досье, собранного на него ФБР 68.

Осторожность в отношении авторитетов отражала один из основополагающих нравственных принципов Эйнштейна: свобода и индивидуализм необходимы для расцвета творческих способностей и воображения. Он сам, когда был молодым, дерзким философом, продемонстрировал справедливость этого правила, и теперь, в 1931 году, четко сформулировал его: “Я верю в то, что основная миссия государства – защищать человека и предоставлять ему возможность стать творческой личностью” 69.

В 1932 году Томасу Баки, сыну доктора, лечившего дочерей Эльзы, было тринадцать лет. Именно тогда он познакомился с Эйнштейном, и начался их растянувшийся на долгие годы разговор о политике. “Эйнштейн был гуманистом, социалистом и демократом, – вспоминал Томас. – Он полностью отрицал тоталитаризм, все равно где, в России, Германии или Южной Америке. Он был сторонником комбинации капитализма и социализма. И он ненавидел диктатуру – и правую, и левую” 70.

Скептическое отношение Эйнштейна к коммунизму стало очевидно, когда его пригласили в 1932 году принять участие в Международном антивоенном конгрессе. Хотя предполагалось, что соберутся пацифисты, советские коммунисты использовали его как прикрытие. Так, в официальном приглашении “силы империализма” обвинялись в потакании агрессивной политике Японии в отношении Советского Союза. Эйнштейн отказался от участия в конгрессе и не поддержал принятый там манифест. “Поскольку в нем прославляется Советская Россия, я не могу решиться подписать его”, – сказал он.

Эйнштейн добавил, что пришел к некоторым грустным выводам, касающимся России. “Сначала кажется, что это борьба жаждущих власти индивидуумов, использующих самые грязные методы и действующих из чисто эгоистических интересов. А по сути, там, по-видимому, имеет место полное подавление личности и свободы слова. Хочется знать, стоит ли жизнь того, чтобы жить в таких условиях”. Невероятно, но позднее, когда в 1950-е годы, во времена “красной угрозы”, ФБР собирало секретное досье на Эйнштейна, в качестве одного из фактов, свидетельствующих против него, указывалась поддержка, а не отказ от активного участия в этом международном конгрессе 71.