Крисанн Бреннан - Червивое яблоко. Моя жизнь со Стивом Джобсом

Много раз в ходе своих скитаний Стив объявлялся как гром среди ясного неба, чтобы сказать мне, что он в городе и что он хочет мне что-то показать. Все началось с губной гармоники, которую он хранил в карманах или в рюкзаке. Я думаю, что он учился на ней играть во время поездок автостопом. Затем он пытался заставить меня разглядывать огонь свечей, как будто в нем были скрыты послания от высших сил. Затем он показал мне, как использовать Книгу Перемен , сначала с помощью монеток, а затем палочек тысячелистника, предлагая собственные трактовки шестиугольных комбинаций, которые у нас получались. Стив объяснил мне новый вид мышления, основанный на древней мудрости и воле случая. Это знание было интуитивно доступно, однако мне понадобилось определенное количество времени, чтобы понять, что потенциал момента можно прочесть, бросив несколько монет. Книга Перемен действительно изменила мое понимание времени. Я использовала ее в течение многих лет.

Примерно в тот же период Стив познакомил меня с Джорджией, женщиной сорока с небольшим лет из Сан-Франциско. Своим великодушием и энергичностью она напоминала мне Мод из фильма « Гарольд и Мод». Стив вместе с ней работал над основанной на цветах системе терапии, которую она изобрела для излечения душевных травм, полученных в прошлом. Он наполовину закончил свою часть, когда попросил меня также поработать вместе с ней. Вскоре я узнала, что в прошлом она была коллегой и девушкой Вернера Эрхарда из ЭСТ-тренинга. ЭСТ представлял собой систему психологических тренингов, направленных на личностный рост. Занятия проходили в форме семинаров по выходным. Начало их проведению было положено в 70-е годы. Люди должны взять на себя ответственность за собственные жизни – таковым весьма агрессивным призывом они сопровождались. С тех пор эта тренинговая система немного изменилась, и после того, как она несколько раз переименовывалась, теперь она называется «Форум». Как Стив впервые наткнулся на Джорджию – я не знаю.

Мы начали сеанс с семью листами цветной бумаги – красной, синей, желтой, коричневой, фиолетовой, зеленой, оранжевой – и одним большим белым листом, который в два раза превосходил все остальные размером. Он был предназначен для ведения записей в рамках сеанса. Затем мы вырезали изображения из журналов и прикрепляли их на цветную бумагу, которую выбирали сами. Стив и я по большей части вырезали изображения из архивных изданий National Geographic , которые покупали в магазинчике, занимающемся сбытом старых вещей в Пало-Альто. В самом начале процесса мы не понимали, что значат цвета, размеры и изображения. Мы просто собирали приглянувшиеся нам картинки и приклеивали их к цвету, который казался нам подходящим. Когда мы завершали этот процесс, Джорджия опрашивала нас, делая пометки о наших мыслях и объяснениях нашего выбора и того, какой смысл мы в него вкладываем. Затем завеса тайны спала, и она расшифровала, что мы сделали, чтобы мы смогли увидеть наши проблемы и начать работать над их преодолением.

Я помню большинство своих изображений и два Стива. Его лучшим было аккуратно вырезанное, раскрашенное вручную фото каменного рельефа с изображением египетского бога Интуиции. Он поместил картинку на кусок оранжевой бумаги, где от него исходил небесный свет. Это было изумительно, и мы все втроем испытывали благоговейный трепет, поскольку не сомневались, что если когда-либо какой-либо бог станет следить за судьбой Стива, то это будет египетский бог Интуиции. Стив всегда наклеивал на цветную бумажку лишь одно изображение, что служило подтверждением его минималистского чувства эстетики. Мы оба знали, что оно было исключительным, и он торжествовал по этому поводу. Мне нравилось его осознание собственного превосходства в сфере дизайна, однако я была немного озадачена его чувством соперничества.

То время, которое я провела с Джорджией, привнесло новое осознание в мое мышление. Она сказала мне: «Я чувствую, у тебя есть огромная способность любить». Это замечание было похоже на потрясающее перерождение после тех ужасных методов, с помощью которых моя мать общалась со мной. Джорджия ценила меня и помогала мне ценить саму себя. Однако в конечном итоге она заболела, и я так и не закончила ее программу. Позднее, после того как я забеременела Лизой, я, зареванная, позвонила Джорджии, и именно тогда она рассказала мне, что Стив сидел у нее долгими часами, безутешный из-за того, что я его недостаточно люблю.

Когда я познакомилась с Джорджией, она уже была больна, и со временем ее непонятная болезнь лишь прогрессировала. Однажды она сказала нам, что Вернер Эрхард крал ее творческую энергию и из-за этого она болеет. Я понятия не имела, как ко всему этому относиться – очевидному и тем не менее абсолютно выходящему за пределы моего понимания. Однако мысль о том, что это все-таки возможно, не покидала меня. Конечно, это было ужасно, но в то же время крайне волнительно, потому что у меня фактически впервые появилась возможность взглянуть на ситуацию с совершенно иной, до того момента неведомой для меня стороны. В общем и целом Джорджия помогла поднять мою самооценку, и именно она научила меня использовать систему цветов в качестве механизма для преобразования. На протяжении последующих лет я освоила и многие другие методики.

Мало-помалу мы со Стивом отдалялись друг от друга. Однако мы были не в состоянии взять и поставить точку в наших отношениях. Мы никогда не говорили о том, чтобы расстаться или пойти различными путями , у нас не было диалога, в ходе которого один из нас бы произнес, что все кончено. Я думаю, что мы просто не знали, как поставить точку. Позднее Стив шутил по поводу нашего расставания, говоря людям: «Я знал, что нашим отношениям конец, когда она купила спальный мешок, который не подцеплялся к моему». Это было в его стиле – найти какое-то шуточное объяснение ситуации. Однако, с моей точки зрения, его оценка не полностью соответствовала истине.

Я помню иной поворотный момент в наших отношениях, а именно драматическую ситуацию, которая разыгралась ближе к концу дня в августе 1973-го, когда Стив все еще жил на Скайлайн. Мой отец, моя маленькая сестра и я подвозили Стива домой. Когда мы добрались до вершины горы, чтобы высадить его, Стив вышел из машины и схватился за живот, как будто испытывая сильную боль. Однако он выглядел так, словно ступил на заброшенную бесхозную землю. То, что я видела, можно было бы назвать забавным из-за исключительной драматичности, если бы это не происходило на самом деле. Он даже не смог попрощаться. Он вертелся на своих длинных, тонких ногах и переминался с одной ступни на другую, пока его неуклюжее тело двигалось в сторону хижины, как ковбой, которого только что подстрелили. Я смотрела, пытаясь понять, что происходит. Я взглянула на отца и сестру, которые тоже находились в недоумении. Ранила ли я его? Имело ли место какое-нибудь недопонимание? Позднее я задавалась вопросом: не было ли вызвано его чувство сильного одиночества и изоляции моим пребыванием с моей семьей?