Крисанн Бреннан - Червивое яблоко. Моя жизнь со Стивом Джобсом

Она поморщилась и повторила: «Они все поздравляли друг друга. Они в прямом смысле слова праздновали!» И добавила: «Это было так отвратительно, что мне стало тошно. Мне все еще тошно». У меня, наверное, отвисла челюсть, когда я слушала. Мало кто защищал меня, но понадобился лишь один случай проявления той женщиной гнева, чтобы окружающая меня мерзлота растаяла. Не думала, что кто-либо знал или переживал о том, что Стив натворил по отношению ко мне с Лизой, однако той женщине оно оказалось небезразлично. В ее заботе ощущалась свирепость, и это был тот редкий случай, когда она имела под собой все основания. Простое свидетельство человеческого достоинства пробудило меня. Я испытывала такие страдания после того, как ко мне так долго плохо относились, что перестала обращать на это внимание, не в силах найти выход из ситуации. Но как быстро мне удалось ощутить полноту жизни, когда кто-то сказал правду и проявил заботу!

Перенесемся на шесть лет вперед: Лизе исполнилось девять, когда она и ее отец созрели для того, чтобы узнать и полюбить друг друга. К тому времени Стив уже не работал в Apple и стал скромным, более похожим на прежнего себя. (За это я должна поблагодарить Джона Скалли, его старания по увольнению Стива неумышленным образом повлияли на наши дальнейшие судьбы.) Именно в это время Стив и Лиза решили подать заявление об изменении ее свидетельства о рождении. В девять лет Лиза стала из Лизы Бреннан Лизой Бреннан-Джобс. С огромным облегчением Стив признался мне: «Я так рад, что она это сделала». Я была тронута и рада за них обоих. Также я пыталась представить их беседы между собой, которые привели к такому решению. Я видела, как Лиза со своей необузданной властью маленькой девочки заявляет отцу о своих правах, и Стив признает их и ее добродушие. Каждый из них навечно закрепляет друг за другом статус своей семьи.

Уильям Фенвик из компании Fenwick&West был тем адвокатом, к услугам которого Стив прибегнул, чтобы провести быструю проверку и внести изменения в свидетельство о рождении Лизы. Хотя Фенвик специализируется на работе с корпорациями, он сделал одолжение для Стива, поскольку они сотрудничали в те времена, когда нужно было урегулировать ситуацию с моей беременностью и Лизой. Фенвик позвонил мне, представился и сказал, что у него есть несколько вопросов, чтобы уточнить кое-какие факты для оформления свидетельства о рождении. Еще он сказал: «У вас необыкновенно красивая и восхитительная дочка. И вы проделали прекрасную работу по ее воспитанию». Я сдержанно ответила: «Благодарю вас», так как не нуждалась в комплиментах от людей, подобных ему. Я знала, что у меня красивая и восхитительная дочка. И я знала, что была хорошей матерью. Но я озадачилась: как он познакомился с Лизой без моего ведома?

Когда Фенвик задал свои вопросы, я захотела выведать у него кое-что. Много лет назад я решила, что если возникнет шанс пообщаться с кем-то из тех мужчин, что были рядом со Стивом в момент появления Лизы, я им воспользуюсь. «Почему вы, мистер Фенвик, как более взрослый мужчина, не посоветовали Стиву лучше относиться ко мне и Лизе на начальном этапе?» Я добавила также: «Стив был молод, ему требовался совет от более опытных, взрослых мужчин. Почему вы ему ничего не сказали, чтобы помочь вырасти и взять на себя необходимую ответственность?» Уильям Фенвик сказал: когда он узнал, что цвет глаз Лизы – карий, он переговорил со Стивом, чтобы тот просто признал свое отцовство. Он заявил, что гордится тем, что сделал хорошее дело, и именно поэтому Стив попросил его уладить все юридические вопросы, связанные со свидетельством о рождении. Я знала, на что он намекал. Крис, с которым я познакомилась на ранчо Дювенек, был единственным человеком, кого Стив мог иметь в виду как цель по перекладыванию своих отцовских обязательств. У Криса были голубые глаза, так что Фенвик оказал Стиву услугу, призвав того взять на себя ответственность.

Аккуратно я спросила о том празднике в Apple, когда адвокаты после размещения акций компании на бирже праздновали, насколько незначительным бременем в плане алиментов отделался Стив. Я рассказала ему о беседе с женщиной в кафе. Я была уверена, что он участвовал в том собрании. Фенвик казался озадаченным, в его голосе слышался шок, когда он ответил: «Я никогда не был на подобной встрече. И я также никогда бы не стал праздновать такую вещь». Я слышала искренность в его голосе. Я поверила ему.

Тем не менее, думая, что мне больше не представится шанс побеседовать с ним, я пошла дальше: «Мистер Фенвик, вы действительно думаете, что 500 долларов в месяц являлись достаточной суммой, чтобы вырастить ребенка, не говоря уже о том, чтобы вырастить ребенка Стива Джобса?» Он парировал: «Вы могли бы нанять себе адвоката!» Он говорил быстро, резко, твердо и в оборонительной манере, и я поняла, что наступила ему на больную мозоль. На меня нахлынули беспокойные мысли, я не могла в них быстро разобраться и вскоре закончила разговор.

Возможно, Уильям Фенвик верит, что закон наделяет всех равными правами и что молодая мать-одиночка могла быть ровней Стиву и всем тем денежным интересам, что его окружали. Но это был не тот случай. Советники Стива подвели также и его. Я хочу узнать у всех тех мужчин, которые думали, что они проделали хорошую работу, защищая Стива, был ли смысл удерживать его в инфантильном состоянии? И даже сегодня я спрашиваю: как мне реагировать на это? Что даст мне силу и добродетель перед лицом такого бессмысленного, расточительного, предательского сговора в борьбе за власть и высокую должность, когда меня преследуют воспоминания о бедности и нехватке самого необходимого?

В один прекрасный день в 1980 году, когда факт отцовства был установлен и Стив автоматически ежемесячно переводил на мой счет деньги, он как гром среди ясного неба заявился ко мне в дом на Оак-Гроув, чтобы поговорить с Лизой. Ей еще не было трех лет. Он сел с нами на полу и гордо заявил Лизе: «Я твой отец». Почти как в фильме «Звездные войны», когда Дарт Вейдер заявляет, что он – отец Люка. Стив ждал ее отклика с широкой, слегка неискренней улыбкой. Я знала, что он пытается сделать благое дело, и наблюдала, не зная, как помочь. Лиза понятия не имела, о чем он говорит, и я была сбита с толку его положением. Блудный отец, заявившийся домой. «Та-да, а вот и я!» и «Вот так я выгляжу». «Это я!!!» Он буквально говорил: «Я один из наиболее важных людей в твоей жизни».

Я смотрела то на Лизу, то на Стива и вдруг осознала, какой глупой я была. Передо мной стоял гений мирового масштаба и полный деревенский дурак. Этот человек не обладал даже основами эмоциональной осознанности, не говоря о настоящей совести. Он был лишь каким-то пустым теоретиком.