Майк Тайсон - Беспощадная истина

– Вы не заплатили за те украшения, которые хотели приобрести для меня, – сказал я. – Дон Кинг, случайно, не ходит у вас в приятелях?

– Да, – ответил он высокомерно.

– А Дон не рассказывал вам, что произошло, когда он проявил ко мне неуважение?

– Да, он рассказал, как вы поколотили его.

– И вы не заволновались, когда он вам рассказал это? Вы не испугались?

– Нет, – произнес он с презрением.

Это сегодня я довольно законопослушный парень, но если в то время кто-то открыто грубил мне, дело кончалось расправой. Речь не шла о возможном выходе из кризисной ситуации средствами дипломатии. То, как он вел себя передо мной, когда я задавал ему эти вопросы, было неприемлемо. Он смотрел мне прямо в лицо и говорил мне: «Нет», – но в действительности это значило: «Ты не в Америке. Ты просто е… ная срака, чертов ниггер».

Мне пришлось надрать ему задницу. Р-раз! Одним ударом я сломал ему челюсть. Когда он упал, я пнул его и сломал ему ребра. Затем я взял со своего туалетного столика пресс-папье, ударил им по лицу и переломал ему глазницы. После этого я подтащил его к окну и стал выталкивать на улицу. Он начал просить о пощаде.

– Что, теперь ты уже не такой крутой, да, ублюдок?

Я швырнул его обратно на пол.

– У тебя хватило мозгов, чтобы так говорить со мной и так со мной поступать? – закричал я на него. – Раздевайся, мать твою! Догола!

– Нет! – взмолился он.

Я ударил его ногой по голове.

– Вы избили меня, разве этого не достаточно? – зарыдал он.

– Когда ты не оплатил счет, ты так не думал, верно? Раздевайся прямо сейчас!

Он слегка пришел в себя, поднялся на ноги и бросился к двери. Я погнался за ним в прихожей, но на мне были одни носки, и я постоянно поскальзывался. Он смог сбежать. Я был в ярости.

Когда я оказался в Шотландии, настроение у меня поднялось. Поединок планировался в Глазго, и прием, устроенный мне, был просто ошеломительным. Перед поединком я нюхал «кокс» и курил травку. С кокаином не было никаких проблем, потому что он сразу же выходит из организма. Что же касается травки, которая на некоторое время остается, то я был вынужден прибегнуть к своему гидроэкстрактору, искусственному пенису, в который заливалась чья-то чистая моча, чтобы пройти допинг-тест на наркотик. Стив Томас, помощник Джеффа Вальда, обычно сопровождал меня в поездках и внес свой посильный вклад в это дело.

Перед поединком я находился под сильным кайфом. Меня одели в юбку-килт, и я приветствовал толпу, стоя на крыше «Мерседес-Бенца». Я прыгал на машине с криками: «Чемпион! Чемпион!» – и все буквально сходили с ума. Ко мне подошел какой-то немец и сказал мне, что это немецкий автомобиль. Тем самым он пытался впечатлить меня информацией о том, что автомобиль был весьма дорогим.

– Просто ох… ть можно! – воскликнул я. – Так вот как вы поступили с деньгами, которые украли у евреев! Вы напокупали на них автомобилей!

Я не должен был говорить этого. В тот момент я был похож на омерзительного политикана.

Саварезе был для меня интересным соперником. Его никак нельзя было считать мальчиком для битья. Казалось, что он уже сошел с дистанции, проиграв в 1997 году раздельным решением судей Джорджу Форману. Но в 1998 году он нокаутировал Бастера Дагласа в первом раунде. Из сорока двух боев в тридцати двух он победил нокаутом. Тем не менее, я не думал, что он мог создать мне какие-либо проблемы.

Раздался гонг, и на скачке левым крюком в висок я отправил его на канвас. Он поднялся, я стал обрабатывать его. Он вновь начал падать, когда рефери влез между нами. Я не понимал, почему рефери останавливает бой, поэтому, продолжая наносить удары, случайно задел его левым крюком и сбил с ног. Британские телеведущие позже запустили шутку о том, что именно рефери никогда не умели держать удар.

Я относился к числу избалованных боксеров. Хотя я ударил рефери, я смог остаться безнаказанным и не попасть в беду. Но на этот раз я, действительно, не хотел его ударить. Я просто стремился расправиться с Саваризом. И я психологически был настроен на это. Я постарался объяснить все это в интервью, которое я дал после боя Джиму Грею из Showtime.

– Майк, это был ваш самый короткий поединок?

– «Свидетельствую, что нет бога, кроме Аллаха, и еще свидетельствую, что Мухаммад, мир ему, – Посланник Аллаха» [257]. Я посвящаю этот бой своему брату Дэррилу Бауму, который умер. Я встречу тебя там, я увижу тебя, я люблю тебя всем сердцем. Хвала моим детям, я люблю тебя, о Аллах, о Аллах! Что ты сказал?

– Это ваш самый короткий бой из всех, которые вы когда-либо проводили, верно? Как любитель или как профессионал, на протяжении всей вашей карьеры.

– Ассаламу алейкум, мир тебе. Я не знаю, приятель. Да, Леннокс Льюис, Леннокс, я иду за тобой.

– Поделитесь, насколько это неприятно: так упорно тренироваться, как это делаете вы, а затем все завершается через семь или восемь секунд?

– Перед этим поединком я тренировался, наверное, только две или три недели. Мне пришлось похоронить моего лучшего друга, и я не собирался драться, но я посвятил ему этот бой. Я хотел вырвать сердце своему противнику, я лучший, я самый жестокий, самый ужасный, самый беспощадный чемпион, который когда-либо был. Меня никто не может остановить. Леннокс – победитель? Нет! Я – Александр Великий, Александр Македонский, он – не Александр. Я лучший! Нет и никогда не было никого, столь же безжалостного. Я – Сонни Листон, я – Джек Демпси, я – их ровня, нет никого, сравнимого со мной. Никто не может сравниться со мной. Мой стиль – это стремительность, моя оборона неприступна. Я свиреп и жесток, и я хочу вырвать его сердце, я хочу съесть его детей, хвала Аллаху!

И с этими угрозами я умчался прочь. Я так демонстративно рвал и метал, поскольку уже терял рассудок. Я был под сильным кайфом, мои мозги были одурманены. Я выдергивал фразы из фильмов про карате студии «Шоу бразерс», таких, как «Пять смертельных ядов» . Я цитировал Апокалипсиса, своего любимого мультипликационного персонажа. Он был просто офигенно крут и всегда говорил так возвышенно: «Смотри на меня и дрожи, поскольку я приношу непорочность милости в твой мир». Я был простым парнем, но любил высказываться вот так возвышенно. Я говорил на жаргоне «Уорлд рестлинг интертейнмент» [258]: «Я съем его детей!» Я думал, что я крутой парень, а на самом деле я просто был врожденным шоуменом.

Когда я вернулся в Лондон, там назревал конфликт. Я по-прежнему был готов убить Фрэнка Уоррена. Тот, кто видел мой поединок, мог убедиться в том, в какой я был ярости. Я искал его после поединка, поскольку он был совершенно бесстыдным человеком. У него были сломаны глазницы, скула и челюсть, и все равно он пришел посмотреть бой, но, вернувшись в Лондон, он пропал. Газета «Дейли рекорд» на первой полосе опубликовала статью о том, что я напал на него в своем номере люкс за то, что он остался должен 630 000 долларов за ювелирные изделия. Уоррен заявил им, что эта история – «полный бред». Для решения проблемы я был вынужден провести пресс-конференцию, так как после моего возвращения в Штаты у моего офицера по условному осуждению могли возникнуть ко мне некоторые вопросы.