Майк Тайсон - Беспощадная истина

Более приятная случайная встреча у меня произошла в Сен-Тропе. Я был на яхте другого богатого еврейского парня и наблюдал сцену, как он всматривался в молодого еврея, чья яхта была пришвартована поблизости. Они смотрели друг на друга, совсем как черные. Ну, всем известно, как мы иногда смотрим друг на друга. И затем один из них спросил:

– Гарвард, семьдесят девятый?

– Да! Курс макроэкономики?

– Да-а! А вы, случайно, не встречались с Синди из Хайаннис-порт? [303]Я встречался с ней на втором курсе.

Так вот, я находился на этой яхте – и вдруг увидел здорового черного парня, который был телохранителем у хорошо известного международного торговца оружием. Я долго всматривался в него и никак не мог вспомнить, где же я с ним встречался. Наконец он подошел ко мне и спросил:

– Споффорд, семьдесят восьмой?

– Точно, блин! Ниггер, мы встречались в изоляторе! – вспомнил я.

– Да, я попал туда за драку с одним парнем в столовой.

– Все правильно, это ты!

После Сен-Тропе мы на яхте ходили повсюду. Мы обошли все побережье, и каждый раз, когда мы останавливались в какой-нибудь стране, возникал ажиотаж, когда узнавали, что на яхте Джеффа был я. Это было бесподобно. Можно было где угодно сойти с трапа самолета – и почувствовать себя так, словно ты никуда и не улетал. Доводилось встречаться с королями, королевами и принцами. Была предоставлена полная свобода действий, были открыты все двери. Чтобы попасть в какой-нибудь клуб, в очереди ждать никогда не приходилось. В лучших ресторанах мира всегда выделялся столик. Это был просто замечательный мир, в котором было замечательно жить. Все было словно в легкой дымке. Но я отдавал себе отчет в том, что ничто из этого не способно заполнить пустоту в моей душе. Я никогда по-настоящему не ценил звание чемпиона, оно далось мне достаточно легко. Я приложил немало усилий, чтобы достичь того, к чему я стремился, но я принял это как должное.

Пришвартовавшись в Сицилии, мы побывали на вечеринке, и обратно на яхту нас сопровождало около сотни людей. Все они хотели увидеть меня и сфотографироваться со мной. Внезапно яхта начала опрокидываться и тонуть.

Всем хотелось погулять со мной. Моих духов-искусителей это вполне устраивало, в этом не было никаких сомнений.

Мы остановились на Сардинии, и это оказалось совершенно потрясающее место. Я очень люблю историю, поэтому Сардиния всегда напоминает мне о Пунических войнах и Ганнибале. Тут ощущалась атмосфера великих войн прошлого. Мы с Джеффом зашли в местечко, которое называлось «Клуб миллиардера». Оно оправдывало свое название: бутылка шампанского здесь стоила примерно 100 000 долларов.

– Вам не придется беспокоиться о том, что сегодня вечером я могу напиться, – поделился я шуткой с Джеффом. Но нам все равно присылали несколько бутылок.

На Сардинии мы тусовались с Кавалли и Викторией Бекхэм [304]. Он пригласил меня на свою яхту, которая была просто шикарна: она могла менять свой цвет. Я сел на один из гидроциклов Джеффа и перебирался от одной яхты к другой, на каждой перекусывая и выпивая.

На Сардинии у нас был один неприятный инцидент. На яхте Джеффа был один парень, его английский приятель. Он привел на борт двух француженок, и мы все заторчали от «кокса». Я взял одну из девушек к себе в каюту и занялся с ней сексом. Затем я поднялся на палубу, а когда спустился обратно вниз, я увидел, что моя девушка шарит по другим каютам. Я был под сильным кайфом, но здорово обозлился на нее. Я подумал: «Черт побери! Если что-нибудь пропадает, обвинят меня. Я здесь единственный ниггер». Поэтому я схватил ее за волосы и спросил: «Что, мать твою, ты делаешь?» Затем я вытащил ее на палубу. Я был здорово расстроен, моя подозрительность после «кокса» усилилась, и я уже готов был выбросить ее за борт, когда это заметил парень на соседней яхте.

– Нет, Майк! Стой! – закричал он.

Теперь на нас все смотрели. Я схватил обеих девиц и велел персоналу выпроводить их с яхты. Это была не моя яхта, и я чувствовал ответственность за все, что могли сделать эти девицы. Мы покинули Сардинию и были уже примерно в ста милях от Капри, когда к нам подошел полицейский катер. На нем был пулемет, и выглядел он слегка устрашающе.

На нашу яхту высадилась полиция береговой охраны, чтобы расследовать факт моего предположительного нападения на девушку. Им пришлось опросить кучу людей, и когда подошла моя очередь, я сказал всю правду:

– Эта девушка воровала вещи из каюты, поэтому я схватил ее…

– Подождите! – сказал коп на ломаном английском. – Нет, это не то, что случилось. Скажите снова. Скажите, что случилось, снова.

Я «въехал» и повторил уже правильно:

– Она была в каюте, воровала, я не знал, что делать, и она просто сбежала с яхты, я не смог ее поймать.

– Да, это, действительно то, что случилось, – сказал он и занес это в протокол.

Когда полицейские высадились на борт, во мне проснулся параноик. Дело в том, что у меня был большой пакет с травкой, и я не хотел, чтобы они начали обыск и наткнулись на него, поэтому я попросил свою подружку Дженни, которая загорала с голым задом, сесть на мою травку. Полицейские посмотрели на нее, но не попросили встать или что-нибудь еще.

Мы сделали еще несколько остановок, в том числе одну в Турции, где я познакомился с премьер-министром и пообщался с ним. Однако я с нетерпением ожидал поездку в Москву, чтобы встретиться со своим психотерапевтом. Ее звали Мэрилин Мюррей, она была классным семидесятилетним психологом, с которым я встречался с 1999 года. Я познакомился с ней в то лето, когда я был вынужден пойти на сеансы по умению владеть собой, предписанные судом после инцидента с моим агрессивным поведением на дороге. Вместе со мной пошла и Моника, мы решили одновременно проконсультироваться и по вопросам брака. Мы обратились в соответствующее заведение в Финиксе. Я обставил свое появление так, словно я был президентом Соединенных Штатов. Два лимузина, телохранители в черных костюмах, смахивавшие на сотрудников секретной службы. Я специально нацепил на себя дорогие ювелирные украшения и бриллианты, надел одежду от Версаче и обувь из крокодиловой кожи за 6000 долларов. Мы с психотерапевтом сели, и сеанс начался. Я был убежден, что Моника заранее сговорилась с этим парнем. Они оба буквально растерзали меня. Психотерапевт практически не занимался Моникой, он долбал только меня одного.

– А пошли вы оба! Считайте, что уже вылечили меня! – завопил я и выскочил из кабинета.

Через шесть месяцев я вернулся один, в такси, все просрав, разорившийся и сломленный.

– Нельзя ли попробовать это еще раз, пожалуйста, сэр? – попросил я смиренно.

И на этот раз он отвел меня к Мэрилин. У нее было весьма интересное прошлое. Одно время у нее была собственная художественная галерея в Финиксе, однако в связи с болезнью она была вынуждена пройти курс лечения: еще в детстве она столкнулась с насилием. Когда ей было сорок пять, она возобновила учебу, получила степень по психологии и стала психотерапевтом. Несколько лет она на добровольных началах работала в тюрьмах штата Аризона с сексуальными преступниками, жестокими насильниками и растлителями малолетних. У нее была репутация специалиста, занимающегося очень трудными случаями, людьми, которые пережили в своей жизни много психологических травм.