Майк Тайсон - Беспощадная истина

Я не хотел признаваться: «Я не ходил в больницу. Было слишком больно видеть вместо мамы ее прежнюю оболочку», – потому что сестра убила бы меня, поэтому я сказал: «Я не хотел причинять тебе боль. Я не хотел, чтобы ты знала». Я был слишком слаб, чтобы справиться с этим. Сестра была самой сильной в нашей семье. Она хорошо справилась и с этой трагедией. Я же не смог даже пойти с ней для опознания тела. С ней поехал мой двоюродный брат Эрик.

Похороны мамы были убогими. Она накопила немного денег на участок земли в Линдене, Нью-Джерси. Всего было только восемь человек: я, брат и сестра, мой отец Джимми, ее парень Эдди и три ее подруги. Я надел костюм, который купил на часть украденных денег. Она была в тонком, почти картонном прямоугольном гробу, на надгробный камень денег не хватило. Перед тем как покинуть могилу, я сказал: «Мама, обещаю, я буду хорошим парнем. Я буду лучшим боксером из всех, и все будут знать мое имя. Когда они будут думать о Тайсоне, они будут вспоминать не «Тайсон Фудз» [56]или Сисели Тайсон [57], а Майка Тайсона». Я сказал так, потому что Кас рассказал мне кое-что об имени «Тайсон». До последнего времени претензии нашей семьи на известность заключались лишь в том, что у нас была такая же фамилия, как у Сисели. Маме нравилась Сисели Тайсон.

После похорон я остался в Браунсвилле на несколько недель, накуриваясь наркоты. Однажды вечером я встретил своих приятелей, которые играли в кости несколько дней назад. Они сообщили мне, что Баркима убили.

– Они грохнули твоего друга, – сказал мне один из них. – Я думал, они грохнули и тебя тоже, потому что последний раз, когда я встретил тебя, ты шел вместе с ним, и с тех пор я тебя не видел.

Смерть Баркима сильно повлияла на меня. Это был человек, который первым привлек меня к грабежам, который объявил меня своим уличным сыном. И он только что велел мне выбираться отсюда и возвращаться к своей белой семье. И не только он. Все мои друзья в районе возлагали большие надежды на меня и Каса. Благодаря Касу я должен был занять свое место в жизни.

– Держись этого белого, Майк. Мы – ничто, Майк, не возвращайся сюда. Я не хочу слышать никаких глупостей, ниггер. Ты – наша единственная надежда. Мы никогда ничего не добьемся, Майк, мы тут и умрем, в Браунсвилле. И прежде, чем мы умрем, мы должны рассказать всем, что общались с тобой, что ты был нашим ниггером.

Различные вариации этого я слышал, куда бы ни пошел. Они воспринимали это всерьез. Для моих друзей Браунсвилл был сущим адом. Все они хотели бы получить такую же возможность выбраться отсюда, как я. Они не могли понять, почему я захотел вернуться сюда. А вернулся я потому, что пытался выяснить, кто я такой на самом деле. Мои две жизни были настолько разными, и все же я по разным причинам чувствовал себя как дома в обоих мирах.

Однажды раздался стук в дверь – это была миссис Коулмен, мой социальный работник. Она пришла, чтобы забрать мою черную задницу обратно в Катскилл, потому что меня застукали на грабежах и воровстве. Вообще-то я должен был вернуться в дом Каса через три дня после похорон матери. Миссис Коулмен была приятная леди, и она два часа ехала из Катскилла, чтобы заполучить меня. Она была весьма благосклонно настроена к Касу и считала, что бокс был для меня правильным выбором. Но я еще не пришел в себя и поэтому сказал, что пока не собираюсь обратно в Катскилл. Тогда она поставила меня в известность, что если я хочу остаться в Бруклине, она будет вынуждена подготовить некоторые документы, полиция заберет меня, а она поселит меня где-нибудь в Нью-Йорке. Мне было шестнадцать, и я знал, что она говорила полную фигню. По закону я не должен был отчитываться перед кем-либо. Но я поехал с ней обратно в Катскилл.

Перед отъездом я осмотрел нашу квартиру и увидел, в какой нищете жила мать, это был хаос и полный развал. Я вспомнил, как она умерла. И это изменило все мои планы относительно того, как прожить свою жизнь. Вероятно, она будет короткой, но я хотел сделать все возможное, чтобы она была яркой.

Когда я вернулся в Катскилл, Кас помог мне прийти в себя после смерти матери. Он рассказал мне о том дне, когда умер его отец. Кас был дома, вместе с ним, и отец кричал. Кас не мог ничем помочь ему, потому что не знал, что делать. Кас вновь помог мне стать сильным.

В то время был белый южноафриканский боксер по имени Чарли Вейр, который был основным претендентом на юношеский чемпионский титул в среднем весе. Он со своей командой приехал в Катскилл тренироваться у Каса. Это было в эпоху апартеида, и Кас сказал им: «У нас здесь есть черный парень. Он – часть нашей семьи. Вы должны относиться к нему с уважением. Вот так, как вы относитесь ко мне и к Камилле, так же вы должны относиться и к нему».

Это было потрясающе. Никто и никогда еще так не защищал меня. Чарли и его команда платили за тренировки у Каса, а обычно, если ты заплатил тренировочный сбор, то ты всем распоряжаешься. Кас, однако, расставил для них все точки над «и». И дома Кас повел разговор в том же ключе.

– Послушай, теперь мы – твоя семья, договорились? – сказал он мне. – И ты теперь наш мальчик. Семья будет гордиться тобой. Ты принесешь ей известность и славу.

Мы втроем сидели за столом в столовой, и Кас сказал:

– Камилла, взгляни на своего черного сына. Что ты думаешь об этом?

Камилла встала, подошла ко мне и поцеловала меня.

Но спустя месяц нашей маленькой идиллии пришел конец. Я облажался. У Каса были проблемы с моим тренером Тедди Атласом. Они ссорились из-за денег. Тедди недавно женился на девушке из семьи, в отношении которой у Каса были подозрения, и когда Тедди были нужны деньги, Кас давал ему не так много. Тедди с трудом сводил концы с концами, поэтому он хотел, чтобы я стал профессионалом, и тогда он мог бы получать свою долю от моих сборов. У Каса, однако, в то время не входило в планы делать меня профессионалом. Так что, все знали, что Тедди собирался уходить от Каса и что он пытался сманить меня с собой. Но не могло быть и речи о том, чтобы я оставил Каса.

Но потом я сделал то, что вынудило Каса избавиться от Тедди. Я был знаком со свояченицей Тедди, причем еще раньше, чем сам Тедди. Мы вместе ходили в школу и были друзьями. Девушки всегда флиртовали со мной, но сексуальных отношений у меня с ними не было. Однажды я тусовался с его двенадцатилетней свояченицей и схватил ее за попку. На самом деле я не собирался делать ничего дурного. Я просто играл и схватил ее за попку, чего я не должен был делать. Это было просто глупо. Я не думал, что это что-то из ряда вон выходящее. У меня не было никаких социальных навыков общения с девушками, потому что Кас все время держал меня в тренажерном зале. Как только я это сделал, я сразу же пожалел об этом. Она ничего не сказала мне, но я понял, что она почувствовала себя неловко.