Малала Юсуфзай - Я – Малала

Опасность подбиралась все ближе. Как-то Ахмед Шах получил письмо, в котором неизвестные люди угрожали убить его. После этого он поехал в Исламабад, рассчитывая привлечь внимание властей к тому, что творится в нашей долине. Самым страшным было то, что люди перестали доверять друг другу. Некоторые даже с подозрением косились на моего отца.

– Каждый день кого-нибудь убивают, а Зияуддин до сих пор жив, хотя он открыто ругает талибов! – говорили они. – Наверняка он их тайный агент!

На самом деле отец получал множество угроз, но скрывал это от нас. Он был так занят, входил в такое количество организаций и комитетов, что часто приходил домой за полночь. Отец постоянно ждал, что талибы придут за ним, и, чтобы не подвергать нас риску, иногда ночевал в доме одного из своих друзей. Мысль о том, что его убьют на наших глазах, была для отца невыносима. Я не смыкала глаз до тех пор, пока он не возвращался. После этого я сама запирала ворота. Когда отец был дома, мама приставляла лестницу к стене на заднем дворе, чтобы в случае опасности отец мог перебраться на другую улицу. Отца подобная предосторожность только смешила.

– Может, наш маленький Атал, шустрый, как белка, и смог бы проделать подобный трюк, но мне вряд ли это под силу! – говорил он.

Мы с мамой постоянно строили планы действий на случай прихода талибов. Мама пробовала класть под подушку нож, но вскоре поняла, что вряд ли сумеет пустить его в действие. Тогда мы решили, что я выскользну в туалет и позвоню в полицию. Братья подумывали прорыть под домом туннель. Я мечтала о волшебной палочке, одного взмаха которой было бы достаточно, чтобы уничтожить незваных гостей.

Однажды я увидела, что мой маленький братишка Атал копает землю в саду.

– Что ты делаешь? – спросила я.

– Рою могилу, – ответил он.

Со всех сторон поступало столько известий о смертях и убийствах, что даже маленькие дети думали о гробах и могилах. Раньше дети играли в «полицейские и воры», теперь – в «талибы и солдаты». Палки изображали автоматы Калашникова, пустые бутылки – бомбы; если взрослые беспрестанно убивали друг друга, детям оставалось лишь подражать им.

Защищать нас было некому. Уполномоченный по делам долины Сват Сейд Джавид сам стал талибом – выступал на их митингах и молился в их мечети. Одной из основных мишеней, по которым наносили удар талибы, были неправительственные организации, которые они объявили анти-исламскими. Когда члены таких организаций получали письма с угрозами и отправлялись к Сейду Джавиду с просьбой о защите, он и слушать их не желал. Как-то раз на митинге мой отец спросил его напрямую:

– Кого вы представляете? Фазлуллу или наше правительство?

Есть такая арабская поговорка: «Народ следует за своим правителем». Если верховные власти присоединяются к талибам, люди вынуждены принять произвол как норму.

В Пакистане любят везде и всюду искать заговоры, и в ту пору имело хождение множество подобных теорий. Некоторые люди считали, что правительство тайно поддерживает Талибан. Армии никак не удается изгнать талибов из долины Сват лишь потому, что она следует секретному распоряжению не делать этого. Корень зла – в американцах и в их желании использовать наши воздушные базы, утверждали сторонники этой теории. Пока в долине Сват хозяйничают талибы, правительство может отказывать американцам в помощи, мотивируя это тем, что у Пакистана достаточно внутренних проблем. Американцы, как известно, упрекают власти нашей страны в недостаточно активной борьбе с терроризмом. Поэтому беспредел талибов вдвойне выгоден правительству: чем сильнее разгул терроризма, тем более беспочвенными выглядят обвинения Америки. «Вы утверждаете, что мы тратим ваши деньги на помощь террористам вместо того, чтобы бороться с ними? – вопрошают власти. – Какой абсурд! Разве вы не видите, что мы сами стали мишенью их атак!»

– Талибан, несомненно, пользуется тайной поддержкой каких-то невидимых нам сил, – считал мой отец. – Но все это слишком сложно, и сколько ни пытайся решить эту головоломку, она становится лишь более запутанной.

В 2008 году правительство даже выпустило из тюремного заключения муфтия Суфи Мухаммеда, основателя ТНШМ. Считалось, что он придерживается более умеренных взглядов, чем его зять Фазлулла. Теперь, когда он был на свободе, появилась надежда, что он достигнет с правительством соглашения о том, что в долине Сват будут установлены законы шариата. Многие, в том числе и мой отец, верили, что после этого террор Талибана прекратится. Конечно, талибы не исчезнут, но если в долине будет действовать шариат, им больше не за что будет сражаться. Боевикам придется сложить оружие и стать обычными людьми. А если они этого не сделают, говорил отец, всем станет ясно, что на самом деле они борются вовсе не за чистоту ислама.

Армейские подразделения по-прежнему располагались в горах, окружающих Мингору. Ночью мы не могли заснуть из-за грохота автоматных очередей. Они смолкали минут на десять-пятнадцать, и только мы начинали дремать, как стрельба возобновлялась. Напрасно мы затыкали уши и прятали головы под подушки – выстрелы раздавались слишком близко. А утром, включив телевизор, мы узнавали о новых жертвах талибов. Естественно, у всех возникал вопрос, что же делает армия. К чему вся эта пальба, если правительственные войска не в состоянии даже прекратить ежедневное вещание Радио Мулла.

И армия, и Талибан вели активные действия. Иногда их блокпосты располагались на одной и той же дороге в километре друг от друга. Они останавливали мирных жителей, но, казалось, не знали о существовании друг друга. В это невозможно поверить, но это было именно так. Никто не мог понять, почему они избегают открытой схватки. Люди говорили, что армия и талибы – это две стороны одной медали. А мы, простые жители долины, подобны зернам, оказавшимся между жерновами водяной мельницы. Мой отец сознавал это, но все же не собирался прекращать борьбу. Он был готов стоять до конца.

Когда я слышала автоматные очереди, сердце мое сжималось от страха. Тем не менее я даже не думала бросать школу. Но страх имеет огромную власть над человеческими душами. Страх делает нас жестокими и заставляет ненавидеть других людей. Талибы, залив нашу долину кровью, разрушили и традиционные пуштунские ценности, и ценности ислама.

Я пыталась отвлечься от мрачной действительности, читая книгу американского физика Стивена Хокинга «Краткая история времени». Там давались ответы на очень важные вопросы: как была создана Вселенная, способно ли время течь вспять. Мне исполнилось тогда всего одиннадцать лет, и идея повернуть время вспять представлялась мне невероятно заманчивой.