Саймон Монтефиоре - Молодой Сталин

Когда съезд спорил, идти ли на выборы в Думу, почти все большевики высказывались против, но Ленин поддержал эту идею и проголосовал за вместе с меньшевиками – решено было участвовать. Сталин воздержался. Съезд был оптимистически назван Объединительным, но голосов у большевиков было меньше. Ленин и Красин, утонченный маэстро отмывания денег и терроризма, остались в явном меньшинстве, когда съезд принял резолюцию о запрете на ограбления банков. “Поражение превратило Ленина в сгусток энергии, вдохновляющий своих сторонников”, – писал Сталин. Но Ленин не собирался отказываться от ограблений – ему нужны были деньги.

Судя по всему, Ленин и Красин обсудили со Сталиным новые ограбления, потому что он устроил Камо поездку на север, чтобы забрать с финской дачи оружие и бомбы. Если это так, то здесь Ленин впервые увидел, что Сталин – бескомпромиссный деятель подполья и волевой независимый политик 5 .

Возвращаясь домой, в Берлине Сосо встретился с Алешей Сванидзе, который учился в Лейпцигском университете. Но к июню Сталин уже был в Тифлисе 6 .

“Когда Сосо вернулся, – вспоминает Сашико, – его нельзя было узнать. В Стокгольме товарищи заставили его купить костюм, фетровую шляпу и трубку, он был похож на настоящего европейца. Мы впервые видели Сосо так хорошо одетым”. На младшую сестру Сашико новый вид Сосо тоже произвел впечатление.

Сосо и Като объявили о своих чувствах, и семья невесты занялась приготовлениями.

15 июля, когда Сосо произносил речь на секретной сходке в Народном театре в Авлабаре, в зал вдруг вбежали часовые: здание окружала полиция. Большевики сожгли бумаги, но сами сбежать уже не успели. Минадора Торошелидзе вспоминает: “Когда полиция потребовала объяснения, все уверяли, что “репетировали пьесу”.

“Знаем мы, что вы за актеры!” – отвечала полиция, но позволила большевикам разойтись.

На улице Сталин поздоровался с Торошелидзе, затем отвел ее и своего покровителя Цхакаю в сторону. “Сегодня мы с Като Сванидзе женимся, – сказал он им. – Приглашаю вас обоих на свадьбу дома у Сванидзе”.

Като была “очаровательна и красива, она растопила мое сердце”, – рассказывал потом Сталин дочери Светлане. Впоследствии он признавался своей подруге, “как ее любил”: “Вы не представляете, какие красивые платья она умела шить!”

Из письма, которое Сталин отправил из Берлина, явствует, что он уважал ее. “Здешние новости не обещают ничего хорошего, но не стоит об этом говорить, – писал он. – Может быть, я найду Алешу и поведу его по “неправильной дорожке”. Если только это не огорчит Екатерину Семеновну [Като]. Твой друг Сосо”.

Като преклонялась перед Сосо “как перед полубогом”, но понимала его. Она была “заворожена Сталиным и околдована его идеями. Он был обворожителен, и она его обожала”. Но она знала, что он предан делу революции и что у него непростой характер. “Она ведь была рачвелка”, – говорил Сталин в старости; другими словами, она была добросердечной, красивой и преданной. Но это не все: Като была образованна и по грузинским меркам раскрепощена; по происхождению она стояла выше Сталина. Она помогала устраивать благотворительные спектакли для эсдеков и могла спасать раненых после казачьего побоища. Из воспоминаний ее сестры ясно: Като прекрасно знала, что Сталин был организатором ограблений, в том числе кошмара на Эриванской площади.

Она хотела венчаться в церкви, и Сосо согласился, хотя был неверующим. Но священники отказывались венчать их, потому что у Сталина были только поддельные документы – в то время он жил под псевдонимом Галиашвили. Наконец Монаселидзе нашел отца Киту Тхинвалели из ближней церкви, семинарского однокурсника Сталина. Он согласился обвенчать молодых только в два часа ночи.

В ночь с 15 на 16 июля семья и друзья присутствовали при венчании Като и Сосо в небольшой церкви. Романтично трепетали свечи. Свидетелем со стороны жениха был Цхакая [96]. Сталин оделся неряшливо, “совсем не как жених”, вспоминает Елисабедашвили. “Пока шла церемония, мы все смеялись, особенно сам товарищ Сосо”.

После этого Сашико устроила свадебный ужин, на который пришли Камо и Цинцадзе; Сталин уже начинал обсуждать с ними ограбление на Эриванской площади. Цхакая был тамадой и шутил, Сталин “пел песни своим сладкозвучным голосом”, а Камо смеялся: “И где же эта идиотская полиция? Все, кто у них в розыске, сидят здесь, они могли бы явиться и поймать нас всех, как коз!”

Молодые были влюблены друг в друга. Михаил Монаселидзе вспоминал, как удивительно было видеть Сосо, обычно сурового в работе и с товарищами, столь нежным и внимательным к жене. Но за несколько недель Като поняла, как тяжело быть женой человека, чья настоящая жена и любовница – революция [97].

Скоро Като забеременела. “Когда у него было на нее время, он все время думал, как сделать ей приятное, – вспоминал Монаселидзе. – Но за работой он забывал обо всем”. Кеке, всегда смотревшая на жизнь реалистично, была счастлива за сына, но своей племяннице Анне Геладзе сказала: “Сосо женился. Она хорошая девчушка, но хотела бы я знать: какая у нее может быть семейная жизнь?” 7

Медового месяца у них не было. Сталин мог жить по-настоящему только ночью – это был постоянный риск, ходьба по краю, образ жизни, который остался с ним навсегда. Царские солдаты реакции часто расправлялись с подозреваемыми, не задавая лишних вопросов. “Главное – оставаться живым, а остальное устроится”, – писал Сталин Сванидзе.

Однажды в пять утра они с Монаселидзе запирали секретную типографию. Проходивший мимо полицейский принял их за грабителей и потянулся за револьвером. Но Сталин его опередил – он достал берданку и закричал: “Буду стрелять!” 8

Сталин был готов выстрелить, но его шурин выхватил у него винтовку. Он узнал перепуганного полицейского, который до этого получил взятку за то, что не будет мешать работать типографии. Нервное состояние Сосо можно было понять: казаки убивали революционеров, за ним охотилась охранка. К тому времени он вместе с дружиной организовал еще несколько грабежей в разных частях Кавказа: требовалось закупить оружие в Европе. Сталин уже несколько недель не виделся с молодой женой, забыв, что своим образом жизни подвергает ее опасности.

Приблизительно 9 сентября 1906 года Сталин побывал на конференции эсдеков, которую Жордания провел в Тифлисе, а затем в гостинице в Баку. Царские репрессии и меньшевистские успехи привели к расколу среди грузинских большевиков. Кроме того, меньшевики заявили об отречении от терроризма и теперь смотрели на Сталина и его дружину как на бандитов. Из сорока двух делегатов (всего-то!) только шестеро, в том числе Сталин, Шаумян и Цхакая, были большевиками.