Саймон Монтефиоре - Молодой Сталин

В Тифлисе во время облавы на революционеров Сталин с удивлением обнаружил в своем тайном укрытии меньшевика Артема Гио. “Вот не ожидал! – воскликнул Сталин. – Ты не арестован?” Тут вошел незнакомец. “Можешь говорить свободно, – успокоил Сталин вошедшего. – Это мой товарищ”. Гость оказался полицейским переводчиком. Он зачитал список арестованных в этот день партийцев, включавший и Сергея Аллилуева, и предупредил Сталина, что полиция арестует его сегодня ночью [136].

Агент охранки Фикус сообщил, что некий жандарм предупредил Сталина и Мдивани о налете на типографию. Как мы видели, она была спасена.

Так какие же отношения были у Сталина с тайной полицией?

По словам Арсенидзе, его знакомые большевики были уверены: “Сталин выдает жандармерии… адреса неугодных ему товарищей, от которых он хотел отделаться”. Арсенидзе продолжает: “Товарищи по фракции решили его допросить и судить. <���…> На одно заседание суда… явилась охранка и арестовала всех судей. Коба тоже был арестован”. Уратадзе пишет, что в 1909 году “бакинская большевистская группа обвинила его открыто в “доносе” на Шаумяна”. Жордания даже уверял, что Шаумян сказал ему: “Я уверен, что Сталин донес полиции… У меня была конспиративная квартира… Адрес знал только Коба, больше никто”. Все трое обвинителей – меньшевики-эмигранты, и их свидетельства многие приняли на веру.

В документах тайной полиции со Сталиным всегда связана странная путаница. Начальник бакинской охранки Мартынов “обнаружил”, что Молочный – это Сосо Джугашвили, только в декабре 1909-го – почти через шесть месяцев после его побега. Не защищали ли Сталина органы?

Если добавить в этот ядовитый котел обвинения в предательстве, звучавшие еще в 1902-м, связи с тайной полицией и побеги из ссылок и тюрем, версия о том, что Сталин был агентом охранки, выглядит правдоподобно 2 . Был ли будущий верховный жрец интернационального марксизма беспринципным предателем с манией величия? Если Сталин был обманщиком, значит, и весь советский эксперимент – афера? Может быть, все дальнейшие свершения, в особенности Большой террор, он предпринял, чтобы замести следы? Это была заманчивая теория – особенно в годы холодной войны.

Но на самом деле свидетельства не очень-то надежны. Рассказы меньшевиков о том, что Сталин предал Шаумяна, не выдерживают критики. Отношения у них были напряженные, но не откровенно враждебные: двое крупнейших кавказских большевиков “считались друзьями, но такой [неприязненный] оттенок отношений между ними был”. С 1907-го по 1910-й Шаумяна арестовывали лишь однажды – 30 апреля 1909 года; Сталин в то время еще находился в Сольвычегодске. В следующий раз Шаумяна арестовали 30 сентября 1911 года – тогда Сталин сидел в петербургской тюрьме. Непохоже, чтобы он организовал какой-то из этих арестов.

Сталин умел приспосабливаться и был беспринципен. Мессианский комплекс привел его к мысли, что любой его оппонент – враг дела революции; против такого все средства хороши, даже сделка с дьяволом. Но нет никаких доказательств, что Сталин предавал товарищей или представал перед партийным судом.

Его связи с тайной полицией не так уж подозрительны, как кажутся. В ноябре 1909 Фикус, внедренный агент охранки – занятно, что именно от него мы это знаем, – сообщил, что “на Тифлисской общегородской конференции присутствовал приехавший в Тифлис из Баку Коба (Сосо) – Иосиф Джугашвили, благодаря стараниям которого конференция решила принять меры к тому, чтобы партийные члены находились на службе в разных правительственных учреждениях и собирали бы нужные для партии сведения”. Таким образом, Сталин занимался партийной разведкой / контрразведкой – внедрением в тайную полицию.

Он должен был “пасти” офицеров жандармерии или охранки, делать намеки о предателях и налетах, помогать арестованным товарищам вскорости освобождаться. Если внимательно прочитать все истории о встречах Сталина с тайной полицией, даже написанные самыми злыми сталинскими врагами, становится ясно, что он не выдавал информацию, а получал . Некоторые его знакомцы, например полицейский переводчик, сочувствовали большевикам; другие по большей части сотрудничали ради денег.

Мир разведки – это всегда рынок. Кавказские полицейские отличались продажностью, и цены за освобождение товарищей были хорошо известны. Начальник Баиловской тюрьмы брал за заключенного 150 рублей и подыскивал замену [137]. В Баку мздоимством славился глава жандармского управления ротмистр Федор Зайцев. “Вскоре все наши товарищи были освобождены… за небольшую сумму, выплаченную нами ротмистру Зайцеву, который весьма охотно брал взятки”, – вспоминал Серго. Бакинский нефтяной магнат Шибаев заплатил Зайцеву 700 рублей за освобождение Шаумяна. Почти наверняка ротмистр Зайцев и был тем самым пожилым жандармом, приходившим к Сталину. В апреле 1910 года Зайцев был уволен за взяточничество.

Денежный поток шел и туда и обратно. Практически всем агентам охранки платили, но у Сталина такого таинственного дохода не было. Даже после удачных ограблений, заваленный пачками банкнот, он тратил на себя мало, жил почти без гроша, в отличие от настоящих агентов охранки – бонвиванов, получавших богатое вознаграждение.

Кроме того, тайная полиция следила за тем, чтобы ее агенты оставались на свободе: за деньги она хотела получать полезные сведения. Но Сталин начиная с ареста в 1908-м и до 1917-го провел на свободе лишь полтора года. После 1910-го он в общей сложности был свободен только десять месяцев.

Путаница в полицейских бумагах – важнейший пункт обвинений против Сталина и в то же время наименее убедительный. Подобные ошибки повсеместны и касаются не одного Сталина. Двойные агенты активно работали среди большевиков, но никакая организация до появления компьютеров не могла переварить миллионы отчетов и картотек. Охранка еще на удивление хорошо справлялась по сравнению, скажем, с сегодняшними щедро финансируемыми спецслужбами США эпохи компьютеров и электронного наблюдения. “Не бежал из ссылки только тот, кто этого не хотел… по личным соображениям”, – говорил один сотрудник тайной полиции. Мастерство подпольщика, кошачья изворотливость, использование посредников – все это очень затрудняло поимку Сталина. Его жестокость пугала свидетелей.

Наконец, в сохранившихся архивах охранки огромное количество доказательств того, что Сталин не был ее агентом. Опровергнуть их может только какой-нибудь бесспорный документ [138]– оставшийся незамеченным в провинциальных архивах охранки, неизвестный самому Сталину, его собственной тайной полиции, его многочисленным врагам и целой армии историков, которые почти целый век искали такую улику.