Майкл Льюис - Moneyball. Как математика изменила самую популярную спортивную лигу в мире

Через семь лет после начала своего писательского пути, в 1984 году, в очередном «Кратком очерке…» Джеймс больше не надеялся, что те, кто работает в профессиональном бейсболе, начнут принимать разумные решения. Джеймс писал: «Когда я начинал, я думал, что, если докажу, что действие “Х” – глупое действие, его никто больше не будет предпринимать. Я ошибался». Он начал обзор 1984 года с тревожного вступления, указывая на то, что в спортивной среде как грибы после дождя появляются журналисты, обещающие публике «показать изнанку игры». Средства массовой информации с дьявольским упорством стараются создать впечатление, что болельщиков посвятили в суть каждого вопроса. Достаточно взглянуть на заголовки телевизионных программ и журнальных статей, чтобы подумать, будто вся суть бейсбола уже раскрыта и описана.

Это была ложь. «На самом деле, – писал Джеймс, – стена между общественностью и участниками игры росла все выше и выше, становилась толще и неприступнее, а средства массовой информации только усугубляли чувство безнадежности по поводу всего, что происходило». То, что было справедливо для бейсбола, отражало происходящее во всех других сферах жизни американского общества, и, с точки зрения Джеймса, единственным правильным решением было перестать притворяться и примириться со своим статусом постороннего наблюдателя. «Я пишу о бейсболе для посторонних. Моя книга – о том, как воспринимается игра в бейсбол, если отойти в сторону и изучить ее со всей тщательностью и старанием, но при этом держаться особняком. И дело не в том, что наблюдать со стороны удобнее, наблюдение со стороны – это вынужденный шаг . По причине того, что мы в бейсболе посторонние, и по причине того, что игроки будут жертвовать возможностью заработать команде прогулки, чтобы удержать наш посторонний интерес, давайте как можно активнее пользоваться нашим статусом».

Джеймсу было все сложнее поверить, что у тех, кто работал в профессиональном бейсболе, могли быть оправдания. В одном из его высказываний достаточно точно выражено отношение к сути вопроса: «Я думаю, что одна из причин того, что столько умных людей перестают интересоваться бейсболом (когда становятся старше), состоит в том, что, если вы любите бейсбол и думаете самостоятельно, вы со временем поймете, что бо́льшая часть традиционного знания об игре основана на жалкой, пустой болтовне».

В качестве бейсбольного аналитика Джеймс не пришелся ко двору ни у своих, ни у чужих. Те, кто имел прямое отношение к профессиональному бейсболу, считали его чудаковатым журналистом, не имевшим к ним никакого отношения. Болельщики же воспринимали его как простого статистика, который разбирался в технических тонкостях игры. Он был для них «цифродробилкой». Технарем-фанатиком. Даже после того как о Джеймсе узнало много людей, после того как его книги повлияли не только на то, как многие размышляли о бейсболе, но и в целом на образ их мышления, Джеймс по-прежнему отказывался назвать себя писателем [67]. И очень жаль.

Но что о Джеймсе точно нельзя было сказать, так это то, что он «цифродробилка». Гипотезы о бейсболе в его работах проверялись на основании массива данных, при этом рассуждения его порой шли вразрез с существующими статистическими правилами. Своей работой Джеймс ненамеренно проверял и гипотезу о писательстве: если пишешь хорошо на одну выбранную тему, всегда придерживайся ее, даже если тема эта – бейсбольная статистика – и кажется тебе скучной.

Сложность состояла в том, что читатели не были готовы услышать то, что Джеймс мог им сказать. У Джеймса было впечатление, что люди, которые считали, что его работы следует прочесть, смешны. Умение скептически относиться к окружающему вокруг сделало Джеймса писателем, но из-за своего скептицизма он не мог обрести популярность. «Признаться, я надеюсь, что вы не принадлежите к группе читателей, о которой я хочу рассказать, – писал Джеймс в 1988 году в своем последнем “Кратком очерке о бейсболе”. – В последнее время я сталкиваюсь с растущим числом читателей, которые мне не только малосимпатичны, но которых кроме как тупицами не могу назвать: читатели эти усматривают в моих книгах нечто сверхъестественное и совершенно не понимают их главной идеи… Если раньше письма, которые начинались словами “дорогой болван”, я писал один раз в год, теперь такими словами я начинаю ежегодно порядка тридцати писем». Непонимание между Джеймсом и его читателями росло и, как он сам чувствовал, не делало мир интереснее и радостнее. «Я более не уверен в том, что благотворно влияю своей работой на среднестатистического бейсбольного болельщика, – делился Джеймс тем, что его волновало. – Мне хочется притвориться, что наплыв вредных гномов-статистиков, которые, как по злому заклинанию, появляются во время каждой телетрансляции бейсбольных игр, никак не связан со мной, что я не имею к ним никакого отношения… Но я-то знаю, что, хоть и не виновен во всем этом безобразии, тем не менее причастен к нему».

С точки зрения общественного мнения, цитирование поверхностной бейсбольной статистики стало считаться вершиной проявления интеллекта. Основная масса читателей Джеймса так и не поняла, что суть его идей состояла вовсе не в статистике. Его книги были о процессе познания: Джеймс хотел, чтобы жизнь на Земле стала хоть чуточку разумнее, но именно эту мысль почему-то никто не услышал. «Мне интересно, – писал Джеймс, – если бы мы не завязли в этих цифрах, из которых так и не получилось нового знания, какое знание вообще можно было бы получить из этих цифр».

Последнюю главу своего последнего «Краткого очерка…» Джеймс озаглавил «Волшебная палочка сломана». «Многие полагают, что я писал о статистике, – говорилось в этой последней главе. – Но это не так. По крайней мере я писал о статистике не всегда. За все годы, которые я выпускал “Краткие очерки…”, на тему бейсбольной статистики я написал всего пару статей. Я писал о том, о чем говорили все окружающие, только другими словами».

Этими словами он завершил свое писательство. Объявил о том, что более не считает себя саберметристом. «Очень приятно осознавать, что ты прав, а все остальные – не правы, – напоследок писал Джеймс. – Дай бог, чтобы у меня появилось чувство собственной правоты еще хотя бы раз в жизни». Никто никогда не рассказал Джеймсу, что одна реальная бейсбольная команда не только пристально следила за его творчеством, но и поняла, что́ он хочет донести своими книгами, прониклась его идеями и решила пойти даже дальше, чем Джеймс, в своем поиске знаний о бейсболе, чтобы добиться бесспорной победы над тупицами, так никогда и не понявшими, о чем же писал Джеймс.