Ричард Хэк - Герцогиня смерти. Биография Агаты Кристи

Фамилию Марпл Агата позаимствовала у имения Марпл-Холл, находившегося неподалеку от дома Мэдж и выставленного на продажу. Огромное имение было когда-то варварски разрушено, но выглядело очень живописно, Агате настолько запала в душу красота обветшавших стен, что она назвала в честь этого некогда роскошного здания свою героиню. В мисс Марпл Агата Кристи нашла родственную душу, поэтому писать про этого наблюдательного “детектива в юбке” было особенно приятно. Чем-то она напоминала Кэролайн Шеппард из “Убийства Роджера Экройда”, которая тоже была старой девой. Но мисс Марпл, безусловно, гораздо мудрее той ехидной особы и гораздо значительней. Роман (посвященный разумнице Розалинде) снискал одобрение критиков. Обозреватель из “Сатердей ревью” утверждал, что “превзойти мастерство Агаты Кристи задачка не из легких”.

Но саму Агату гораздо больше волновала судьба появившегося в магазинах “Хлеба великанов”, это произошло в августе. Агата Кристи украдкой проходила мимо сложенных в стопку книжек, на обложке которых крупными буквами был напечатан ее тайный псевдоним: Мэри Уэстмакотт. Обложка была модернистской, с хаотично разбросанными графическими изображениями скрипки, рояля, часов в виде шестеренок со стрелками. Скупая цветовая гамма: на нейтральном бежевом фоне – фрагменты белого, черного и оранжевого. Критики благосклонно отнеслись и к этому детищу Агаты, “Нью-Йорк тайме” даже не сомневалась, что “Хлеб великанов” написан не безвестным автором: “Кто бы ни скрывался под псевдонимом Мэри Уэстмакотт, он имеет полное право гордиться данным романом”.

Еще до выхода романа Агата (в компании Розалинды, Питера, Карло Фишер и ее сестры Мэри) три недели провела на шотландском острове Скай. Там и было сделано оглашение о предстоящем браке, чтобы не пронюхали газетчики. При оформлении разрешения на венчание Агата указала, что ей тридцать семь лет (а не сорок), а Макс – что ему тридцать один (а не двадцать шесть). Агата даже поменяла паспорт, чтобы переменить год рождения, с этим “фальшивым” паспортом так потом и жила.

Венчание состоялось одиннадцатого сентября 1930 года в поблескивавшей золотым убранством часовне чудесного эдинбургского собора Святого Катберта. На церемонии присутствовали только Розалинда и сестры Фишер (в качестве свидетелей).

В “Автобиографии” Агаты Кристи, а также во множестве написанных о ней книжек говорится, что венчание состоялось в соборе Святого Колумба. Но это не так, и мы рады восстановить истину.

Больше гармонии и торжественности в обряд привнес благородный облик священника – преподобного Георга Маклеона. Этого смуглого красавца эдинбургские церковники втайне прозвали Рудольфом Валентино.

Мэдж и Джимми на торжество не приехали. Откровенно говоря, они считали Макса пройдохой, сумевшим хорошо пристроиться. Даже во время медового месяца за все платила Агата, что лишь усилило подозрения ее родственников.

Через несколько дней после венчания новобрачные прибыли в Венецию, где Макс надевал по вечерам белый смокинг, сшитый специально для романтического путешествия. Они заранее сговорились с гондольерами, которые пели для них чудесные песни под концертино – миниатюрную шестигранную гармошку. Путешествие длилось пять недель. Супруги проехали по берегу (это будущая Югославия).

В Дубровнике купались в Адриатическом море. Агата, панически боявшаяся газетчиков, запишет потом в дневнике: “А вдруг мы выдали себя своими нежностями?” Далее они поехали в Сплит, там Агату совершенно потрясла великолепная медная статуя епископа Григория Нинского, безусловно, одна из лучших работ скульптора Ивана Мештровича. Молодожены бродили по деревушкам, наслаждались местной кухней, отважно карабкались по горам Монтенегро, потом отправились в старинный город Котор с нарядными черепичными оранжевыми крышами, уютно расположившийся на берегах одного из красивейших заливов.

Из Котора они на небольшом катерке, “размером со скорлупку”, отправились вдоль побережья. Там было всего две каюты, еще двое пассажиров и много вкусной еды, от которой невозможно было оторваться. Катер летел, будто на крыльях, причаливая иногда к маленьким бухтам, носившим священные имена: Святой Анны, Святой Мавры, Сорока Святых. Макс и Агата рука об руку бродили среди виноградников и оливковых рощ, им казалось, что они на седьмом небе.

Эта женщина ощущала себя сейчас не Агатой Кристи, а романтичной Мэри Уэстмакотт, которая наслаждалась страстным лепетом обожаемого возлюбленного. Агата потом напишет: “Это был настоящий Эдем. Рай на Земле!”

Далее отправились в Грецию, конечный пункт их свадебного путешествия. Решили съездить в Андрицену. До этого расположенного в горах города надо было четырнадцать часов ехать на муле (хотя Макс заверял, что девять) ради того, чтобы полюбоваться там храмом Аполлона Эпикурейского (на высоте 1131 метр!). Экскурсия едва не завершилась разводом: Агата чуть не плакала от усталости и боли (после долгой тряски на муле у нее с непривычки свело все мышцы). Два дня Макс вымаливал прощение. Разумеется, Агата смилостивилась, но взяла с мужа клятву: он больше никогда не посмеет подвергать ее подобным испытаниям!

Они побывали в Микенах и Эпидавре, потом поехали в Нафплион и, наконец, добрались до Дельф. Агата, вспомнив восторги профессора Вулли и его жены, мысленно с ними согласилась: этот город действительно обладал каким-то особым очарованием.

Паломничество по Греции завершили в Афинах, но там счастливых обитателей Эдема подстерегало адское злодейство. Агата подхватила кишечную инфекцию, которую нарекла “афинским недомоганием”. Недомогание – это было чересчур мягко сказано. Ужасное расстройство желудка, рвота, температура под сорок. Призванный на помощь доктор считал, что миссис Мэллоуэн отравилась плохо приготовленной красной кефалью. Агата постепенно выздоравливала, но ее терзала досада: какое прозаическое завершение медового месяца…

Так или иначе, он завершился, и Максу пора было возвращаться в Ур. Господа Вулли деликатно, но очень ясно намекнули, что археологические раскопки не лучшее место для молодоженов. Агата и сама это понимала, поэтому заранее настроилась на разлуку.

Вернувшись на “Восточном экспрессе” в Англию, она отправилась в свою замечательную “бывшую конюшню”. Наслаждаясь домашним уютом, с удовольствием играла на рояле, изредка поглядывая на пишущую машинку – без всякого удовольствия. Но пора было приниматься за работу.

Напечатав первые несколько слов, Агата непроизвольно улыбнулась. Не потому, что вспомнила что-то смешное, и даже не потому, что была счастлива. Просто, глядя на эти строчки, она вдруг осознала, что наконец нашла себя. И возможно, впервые в жизни поняла, какое это блаженство: знать, что ты на правильном пути. А поняв, Агата пообещала самой себе, что больше никому и ничему не позволит лишить ее этого драгоценного мироощущения.