Ермек Турсунов - Мелочи жизни

На этом разговор свернулся, и старики вскоре захрапели.

Снилось Муссолини, будто он упал в громадную бочку с медом и там барахтается. И не может вылезти. А над ним кружатся пчелы и строят ему противные рожи. Одна из них сильно смахивает на Оратая. А Кульжамал черпает мед ведрами и хихикает, хихикает…

– Аргыны! – кричит. – Это аргыны тебе весь мед испортили!

Муссолини тянет к ней руки: помоги, мол, – а она словно не замечает, дура. Только и знает, что мед черпать ведрами, крохоборка чертова. А его все засасывает, засасывает вниз, и он потихонечку тонет.

Кошмар, одним словом.

Наутро Муссолини сразу же после чая направился к насвайщикам и затеял лекцию о разновидностях пчелиных маток.

– Вот возьмем, к примеру, матку, – начал он, устремив палец к небу. -Матка у них, считайте, заместо директора совхоза. Только она не такая, как наш идиот, который даже арыки не может по уму прорыть. Она -правильная. Она за всех болеет и переживает. Потому как она всем им -мать. Понятно?

Старики вникали.

Муссолини продолжил:

– Вот сейчас август, и у них скоро начнется свадьба. В природе же все строго по расписанию: когда спать, когда есть, когда детей заводить. Это у людей все как попало.

– Что он говорит? – не расслышал Оратай. – Что у них начнется?

– Свадьбы у них в августе, – подсказал кто-то.

– Вот, правильно, – кивнул Муссолини и не спеша продолжил: -После свадьбы матка рожает пчелят. То есть – яйца. Помногу. Как иса-бековская жена.

У скотника Исабека было тринадцать детей, и жена его снова ходила беременная.

– Хорошие детки становятся рабочими пчелами. Трудягами. А плохие становятся насвайщиками.

– Чего-то ты тут опять компостируешь, – вставил Оратай, которому не понравилось обидное сравнение.

– Ничего я не компостирую, – повернулся к нему с достоинством Муссолини. – Так и называются – трутни. Они не работают, а только сидят вот так вот, сосут свой насвай и жрут все, что им приносят рабочие пчелы. У них вообще все как у людей.

– Ну-ну. И что потом?

– Потом, когда наступает пора заводить новых детей, матка выходит из дому.

– Одевается, наверно? Губы красит? – попытался поддеть Оратай.

– Не смешно, – парировал Муссолини.

– Зачем? – подал голос Каркен.

– Что – «зачем»?

Зачем она из дому выходит?

– А затем, – ответил степенно Муссолини, – чтобы остальные пче-лы-айгыры устроили кыз-куу.

– Чего-чего? – скривился Оратай.

– Чего они устраивают?

– Байгу, говорит, они устраивают! ..

– Ха! Пчелы-айгыры устраивают кыз-куу! Ха! – заржал Оратай. – А кокпар они не устраивают? Может, они потом всю округу на той зовут?

– Какая еще байга? – не поддавался на провокации Муссолини, снисходительно барабаня пальцами себя по колену. – Это же я вам на вашем языке объясняю, охламоны. Упрощаю, так сказать. Вы ж не поймете по-научному.

– Ну-ну, и что потом? Кыз-куу пчелы устраивают, потом…

– Потом, значит, – терпеливо пояснял Муссолини, – выходит матка из дому, покривляется на пороге, а потом летит прямо туда! Вверх!

Тут Муссолини резко вскинул свой палец кверху, словно хотел проткнуть им небо.

И все посмотрели вверх. Туда, куда указывал Муссолини. Вернее, туда, куда якобы полетела пчела-матка.

– И за ней тут же погнались все остальные…

– Кто погнался?

– Пчелы-айгары! – рубанул ладонью воздух Муссолини и показал пчел-ухажеров, которые погнались за маткой. – И вот они летят за ней, летят и по одному начинают падать. Отставать.

– Что это за мужики, которые с коней падают? – скривился Оратай.

– Балбес! – махнул на него Муссолини. – С каких еще коней? Это ж пчелы. Они летят за маткой. А матка в два раза больше и сильнее любой другой пчелы. И чтобы ее догнать, нужно быть настоящим джигитом, а не таким, как ты, трухлявым пнем! Понял?

– Кто тут пень?! – возмутился было Оратай, но на него зашикали. Заткнули. Всем было интересно, что там по сюжету дальше: догонят пчелы-айтары или не догонят эту вертлявую пчелу-матку.

– И что?

– Что потом?

– Ну-и?..

– И вот кто ее догонит, тому она и даст, – закончил без подробностей Муссолини.

– А если их много?

– Кого?

– Ну тех, кто там ее догонит?

– Всем даст, – ответил Муссолини без сомнений. – Никого не обидит.

– О, щещен! – выдохнул Каркен.

– А ты думал! – подытожил Муссолини и выпятил нижнюю губу. -Я ж вам говорю, тут не все так просто. Тут – наука. Это тебе не баранов пасти. Вот смотрите, тут один академик пишет…

Муссолини вытащил из кармана затасканный уже порядком справочник пчеловода. Раскрыл на нужной странице и стал вслух, с выражением, читать:

– «Общение с пчелами вызывает массу радостных эмоций, обогащает духовно и облагораживает. Иметь пчел и ухаживать за ними – величайшее наслаждение. Для того чтобы с успехом вести пчеловодство, нужны внимание, аккуратность, догадливость, сметливость, а этими качествами обусловливается и трезвость…»

Тут он со значением оглядел стариков:

– Трезвость! Понимаете? И далее: «Существует мудрая поговорка: «У дурных людей пчелы не ведутся». И это – правда. Всегда надо помнить, что пчела – твой друг и партнер. Вы работаете вместе…»

– Вот! – закончил Муссолини и выпятил грудь. – У дурных людей пчелы не ведутся. Некоторым тут вообще не стоит этим заниматься.

– Ну-ну, пчеловод хренов, – отозвался Оратай. – И где же твой мед?

– Скоро уже, – запихнул справочник обратно Муссолини. – Скоро. Просто я жду, когда у них свадьба пройдет, а потом уже доить начну. Качать то есть. А вы тут можете сидеть дальше и мусолить свой насвай.

Неизвестно, чем бы закончился разговор, но тут прибежал соседский пацан Ергазы. Он был так взволнован и так напуган, что позабыл настоящее имя Муссолини.

– Муссолини-ата! – закричал он. – Муссолини-ата! Там ваши пчелы залетели в наш сеновал и не уходят!

Все тут же повскакивали и поспешили на место происшествия.

А там уже – полный аншлаг. Всем было интересно. Пчелиный рой клубился под крышей соседского сарая. Люди держались на почтительном расстоянии и не знали, что делать. Ждали Муссолини.

– Вот, – с ходу заявил он, – видите?

– Что?

– Я ж говорил! Пчелиная матка вышла из дому, и сейчас она должна полететь вверх.

– Зачем? – спросил кто-то.

– У них сейчас начнется кыз-куу, – ответил Каркен.

– Что у них начнется? – не расслышали в толпе.

– Какой еще «кыз-куу»?

– За кем погонятся?

– Кого украли?

– Матку украли! – осклабился Оратай. – Свадьба у них. Пчелиный той.

– У кого свадьба? Кто женился? – раздались голоса.

Короче, толпа шумела. Никто ничего не понимал.

– Ты… это… – обратился сосед к Муссолини, – ты бы не мог эту свою свадьбу поскорее убрать, а то покусают детей ненароком.