Курт Воннегут - Вампитеры, фома и гранфаллоны

И моя жена улыбается.

Время действия: настоящее.

Место действия: северная часть штата Нью-Йорк, большая комната, наполненная пульсирующими, извивающимися, дышащими механизмами, которые исполняют функции различных органов человеческого тела – сердца, легких, печени и так далее. Разноцветные трубки и провода поднимаются от механизмов вверх, переплетаются и исчезают в отверстии на потолке. Сбоку – чрезвычайно сложная консоль управления.

ДОКТОРА ЭЛБЕРТА ЛИТТЛА, милого, привлекательного молодого врача общей практики знакомит с содержимым комнаты и сутью проекта его создатель и руководитель ДОКТОР НОРБЕРТ ФРАНКЕНШТЕЙН.

ФРАНКЕНШТЕЙНУ 65 лет, он – бесчувственный гений от медицины. У консоли, с наушниками на голове, сидит и наблюдает за измерительными приборами и мигающими огнями

ДОКТОР ТОМ СВИФТ, увлеченный работой первый помощник ФРАНКЕНШТЕЙНА.

ЛИТТЛ: О господи! О господи!

ФРАНКЕНШТЕЙН: Да, это почки. А вот там – печень. Здесь же – поджелудочная железа.

ЛИТТЛ: Удивительно! Доктор Франкенштейн! После того что увидел, я начинаю сомневаться, действительно ли я занимался медициной. И был ли я в медицинской школе – тоже вопрос. ( Показывает на один из механизмов. ) А это ее сердце?

ФРАНКЕНШТЕЙН: Сердце от «Вестингауза». Если вам нужно сердце, они делают их чертовски хорошо. А вот к их почкам я и на пушечный выстрел не подойду.

ЛИТТЛ: Это сердце, наверное, стоит столько, сколько весь город, где я работал.

ФРАНКЕНШТЕЙН: А поджелудочная – весь ваш штат. Это Вермонт?

ЛИТТЛ: Да, Вермонт.

ФРАНКЕНШТЕЙН: Сколько мы заплатили за поджелудочную железу… Да, на эти деньги запросто можно купить весь Вермонт. Раньше никто не изготавливал поджелудочную, а нам она нужна была в течение десяти дней, а то бы мы потеряли больную. Мы обратились ко всем производителям органов: «Парни! Даешь аккордно-премиальную программу по изготовлению поджелудочной! Нам плевать, сколько это будет стоить, но к следующему вторнику нам нужен продукт».

ЛИТТЛ: И у них все получилось!

ФРАНКЕНШТЕЙН: Больная еще жива. И уверяю вас, это ливер недешевый.

ЛИТТЛ: Но ведь пациент может себе позволить такое, верно?

ФРАНКЕНШТЕЙН: Да уж, расплачивается не страховкой от «Голубого Креста».

ЛИТТЛ: Сколько операций она вынесла? И за сколько лет?

ФРАНКЕНШТЕЙН: Первую большую операцию я сделал ей тридцать пять лет назад. А всего с тех пор – семьдесят восемь операций.

ЛИТТЛ: Сколько же ей?

ФРАНКЕНШТЕЙН: Сто лет.

ЛИТТЛ: Ну и нервы у дамы!

ФРАНКЕНШТЕЙН: Вы как раз на них и смотрите.

ЛИТТЛ: Я имел в виду – какая отвага! Какая стойкость!

ФРАНКЕНШТЕЙН: Мы каждый раз ее вырубаем. Без анестезии не оперируем.

ЛИТТЛ: Да даже и так…

ФРАНКЕНШТЕЙН хлопает СВИФТА по плечу . СВИФТ снимает наушник с одного уха, распределяя внимание между консолью и присутствующими .

ФРАНКЕНШТЕЙН: Доктор Том Свифт. Это – доктор Элберт Литтл. Том – мой помощник.

СВИФТ: Здрассте!

ФРАНКЕНШТЕЙН: У доктора Литтла врачебная практика в Вермонте. Он оказался в наших краях и попросил об экскурсии.

ЛИТТЛ: Что вы слышите в наушниках?

СВИФТ: Все, что происходит в палате пациента. ( Предлагает Литтлу послушать. ) Прошу вас.

ЛИТТЛ ( слушает ): Ничего не слышно.

СВИФТ: Даму сейчас причесывают. Там ее косметолог. Она всегда ведет себя тихо, когда ее причесывают. ( Забирает наушники. )

ФРАНКЕНШТЕЙН (СВИФТУ): Нам следует поздравить нашего юного гостя.

СВИФТ: С чем?

ЛИТТЛ: Хороший вопрос. С чем?

ФРАНКЕНШТЕЙН: Мне известно о той славе, что выпала на вашу долю.

ЛИТТЛ: Какой славе? Мне ничего не известно.

ФРАНКЕНШТЕЙН: Вы ведь тот самый доктор Литтл, которого «Домашний женский журнал» в прошлом месяце назвал «Семейным врачом года», не так ли?

ЛИТТЛ: А, это? Да, правильно. Даже не знаю, как им это пришло в голову. Но что меня поражает гораздо больше, так это то, что человек вашего масштаба знает об этом.

ФРАНКЕНШТЕЙН: Я каждый месяц читаю «Домашний женский журнал» от корки до корки.

ЛИТТЛ: Неужели?

ФРАНКЕНШТЕЙН: У меня только одна пациентка, миссис Лавджой. А миссис Лавджой читает «Домашний женский журнал». Поэтому и я его читаю. Об этом мы с ней и говорим – о том, что там пишут. Мы и о вас там прочитали в номере за прошлый месяц. И теперь миссис Лавджой повторяет: «Какой это, должно быть, милый молодой человек! Такой понимающий!»

ЛИТТЛ: Вот как?

ФРАНКЕНШТЕЙН: И вот вы здесь, что называется, во плоти. Она же написала вам письмо.

ЛИТТЛ: Да, помню.

ФРАНКЕНШТЕЙН: В год миссис Лавджой пишет тысячу писем. И получает тысячу писем в ответ. Неутомимый корреспондент.

ЛИТТЛ: А как у нее настроение? Радостное?

ФРАНКЕНШТЕЙН: Если бы это было не так, то в этом была бы наша вина. Ее настроение зависит от того, как работают эти механизмы. Месяц назад ее охватила грусть, а причиной было то, что здесь, на консоли, полетел транзистор. (ФРАНКЕНШТЕЙН протянул руку к консоли и одним движением рычажка переустановил какие-то параметры. Механизмы в комнате скорректировали свою работу .) Вот. Теперь пару минут у нее будет легкая депрессия. ( Он снова изменил параметры .) А теперь она будет счастливее, чем прежде. Будет петь как птичка.

ЛИТТЛ с трудом скрывает ужас.

СЛЕДУЮЩАЯ СЦЕНА

Палата пациентки, полная цветов, коробок с конфетами и книг. Пациентка – СИЛЬВИЯ ЛАВДЖОЙ, вдова миллиардера. От СИЛЬВИИ осталась только голова, подсоединенная к трубкам и проводам, уходящим в пол, что становится очевидным не сразу. Первый кадр: ГЛОРИЯ, роскошного вида косметолог СИЛЬВИИ, стоит позади нее. СИЛЬВИЯ – красивая, преклонных лет дама, когда-то известная красавица. Она плачет.

СИЛЬВИЯ: Глория…

ГЛОРИЯ: Да, мадам?

СИЛЬВИЯ: Утри эти слезы, пока кто-нибудь не вошел и не увидел.

ГЛОРИЯ ( едва не плачет сама ): Да, мадам. ( Вытирает СИЛЬВИИ слезы «Клинексом», рассматривает салфетку ). Ну вот. Вытерла.

СИЛЬВИЯ: Не знаю, что на меня нашло. Внезапно такая печаль накатила…

ГЛОРИЯ: Каждый должен иногда поплакать.

СИЛЬВИЯ: Ну вот, все проходит. Заметно, что я плакала?

ГЛОРИЯ: Нет, нет, что вы!

Она не может совладать с собственными слезами. Отходит к окну, чтобы СИЛЬВИЯ не видела, как она плачет . КАМЕРА ОТЪЕЗЖАЕТ ОТ НЕЕ и показывает жуткую, аккуратно прибранную, с подключенными трубками и проводами, голову. Голова расположена на треножнике. Под головой, там, где у человека располагается грудь, висит черный ящик с мигающими разноцветными огоньками. Оттуда, откуда у человека обычно растут руки, из ящика торчат две механические руки. В пределах достижимости – стол, где лежат ручка, бумага, частично собранный пазл и громоздкая сумка для рукоделия, из которой высовываются спицы и незаконченный свитер. Над головой СИЛЬВИИ, на кронштейне, закреплен микрофон.