Array Сборник статей - Motherfuckers. Уличная банда с анализом

был избит в изысканной футуристической манере. Теоретическая парадигма – “fuck off, you cunt” – была с блеском реализована на практике. Реакция не замедлила последовать. По существу, это было довольно последовательное покушение официозного авангарда, не позволившее Black Mask стать его частью. Группы специалистов по футуризму, дада и сюрреализму объявили на них «охоту» во всей андеграундной (sic) прессе: разгорелись нешуточные дискуссии об истинном революционном значении современного искусства, которыми эти самые специалисты хотели соблазнить и самих Black Mask. Еще менее успешной оказалась попытка задавить их раз и навсегда своей эрудицией и острословием. Black Mask превзошли самих себя. Они печатали сотни красивейших приглашений на бесплатные вечеринки – с бесплатными музыкой, угощением, выпивкой – и раздавали их самым отпетым отморозкам, которых они могли найти в Гарлеме и Нижнем Ист-Сайде за несколько часов до начала, обрекая тем самым место вечеринки на осадное положение. Осада обычно не выдерживалась: всю ночь разъяренные негры и белые бомжи молотили в двери, иногда все же взламывая их и неистово требуя жратвы, алкоголя и женщин…

Интерпретация дада была верной даже по академическим канонам: не писал ли Хюльзенбек задолго до этого, что дада – это клуб? А скандалы с Black Mask всегда и повсеместно подвергались остракизму. Художники не могут понять политиков, политики не понимают искусство, но и те и другие допускают насилие… Группировка испытала на себе все сопутствующие в таких случаях методы подавлений: замалчивание в медиа, любопытствующие перешептывания о фашизме за вернисажными коктейлями. Нельзя сказать, что Black Mask взялись неизвестно откуда, когда заявили о себе в 66-м. Двое основных зачинщиков группы – Рон Хахне и Бен Мореа оказались детьми улиц, а вовсе не выходцами из среднего класса. Мореа был связан с преступными уличными бандами, сидел на героине и в Синг-Синге [6] Тюрьма в штате Нью-Йорк. перед тем как стал рисовать и открыл для себя футуристов. Такая основа дала возможность им пойти дальше – через Футуризм – к исконному Футуризму, к сноровке, изысканности и насилию, к самому чистокровному преступлению во всем новаторском искусстве XX века. Имеется в виду не искусство Софиччи и Боччиони, а тот выходящий за рамки художественности образ жизни Маринетти [7] Филиппо Томмазо Маринетти (1876–1944) – поэт, автор «Манифеста футуризма» и основатель движения. Один из первых людей мира культуры, вступивших в Фашистскую партию Италии. … Маринетти, избивающего Уиндема Льюиса [8] Уиндем Льюис (1882–1957) – английский художник и писатель. Один из основателей недолго просуществовавшего перед Первой мировой войной художественного движения вортицизм. в мужском туалете и вешающего его за шиворот на зубчатых перилах… Маринетти, развлекавшегося тем, что запирал в прицепе «любителей культуры» и гнал свой мотоцикл на максимальной скорости… Маринетти, который, наконец, на светских раутах у Муссолини ударом ноги опрокидывал стол на Гитлера, демонстрируя, что по-другому пирожное передать не может…

Они почти интуитивно осознали сущность кризиса искусства в период 1910–1925 гг.: его содержание, его предвидение всецелого переустройства мира, которое имели в виду еще первые романтики и которое было наиболее злостной (из тех, что случались) атакой на буржуазную цивилизацию. И которое, на самом деле, было глубоко реакционным по причине своей смирительно-рубашечной формы. Литературно выражаясь, это динамит. Но с точки зрения культуры – это один из главных оплотов системы. Дворец Кублахана [9] Кублахан (1215–1294) – внук великого Чингисхана. Монгольский император, завоевавший Китай, где он начал Юаньскую династию. По сказаниям, основал в западной Азии легендарную страну Ксанаду и построил там дворец. См. известнейшее стихотворение Колриджа. можно понимать как метафору, как рай на земле, но можно также понимать и как иллюзию, как побег из преисподней, в которой мы уже давно обитаем. Это как посмотреть: проецируя это на повседневную жизнь отдельного человека или на лабиринт всей нашей византийской культуры, где ни одна дорога не ведет в Ксанаду. Что принес кризис культуры XX века, так то, что творческое созидание теперь может быть свободно от формальных уз и перестать воплощать отчужденный, выдуманный и бесплодный мир, преобразовывая свой личный опыт. Как говорил Тцара [10] Французский поэт (1896–1963), один из основателей дадаизма. : «Жизнь и искусство – это одно и то же. Современный художник не рисует, он творит непосредственно». Вот почему Black Mask были более продвинуты, чем софистические Rebel Worker или Resurgence Youth Movement, или даже сам великий Маркузе [11] Герберт Маркузе (1898–1979) – немецко-американский философ, один из ярчайших представителей франкфуртской школы. «Отец всех новых левых в США» оказал заметное влияние на Эбби Хоффмана, Анджелу Дэвис и всех левых радикалов 1960-х гг. вообще. . С самого начала они стремились к единению слова и дела, теории и практики и по-настоящему пытались, несмотря на все обломы, создать организацию на такой основе.

В то время была лишь одна сила, с которой они могли себя соотнести, – это пост-уоттсовские негры. Негритянский отказ оказался таким же, как их, – своевольным и демоническим. И лишь негры показали себя теми, кто реально что-то ДЕЛАЛ, а не просто сидел на жопе и трепался. Наряду с французскими ситуационистами Black Mask были тогда единственными белыми, кто снял крышку с революционного закипания американских расовых бунтов, осознав их действительно положительное «содержание» (мародерство, поджоги и короткие перестрелки), измеряемое истинным удовольствием и к которому все левые отнеслись как к абсолютному нигилизму. Их цитировали многие газетные шапки: «Временами, посреди бунта и разрушений, превращавших некоторые части города в поле боевых действий, там царила поистине карнавальная атмосфера» (N.Y TIMES. 7/16/67)… «Губернатор Хьюз [12] Ричард Джозеф Хьюз (1909–1992) – губернатор штата Нью-Джерси в период 1962–1970 гг. Очевидно, под разрушениями имеются в виду последствия расовых бунтов в Ньюарке 12–17 июля 1967 г. говорил после осмотра улиц, служивших местом действия восстания: “Но, что больше всего вызвало во мне отвращение – так это та праздничная атмосфера… это все равно, что смеяться на похоронах”» (TIME. 7/21/67). Один репортер из Детройта описывал, как однажды вдруг увидел огромный букет гладиолусов, движущийся среди завалов из обломков строений. При приближении оттуда высунулась голова маленького негритенка и пропищала «Я сексуальный маньяк», а затем он скрылся в опустошенном здании. Что это, как не апофеоз современного искусства: смерть и возрождение.

Читать дальше