Патрик Киф - Ничего не говори. Северная Ирландия: Смута, закулисье, «голоса из могил»

Тем летом примерно две тысячи семей бросили свои дома в Белфасте и бежали; подавляющее большинство из них были католиками. В городе жило около 350 000 человек. В последующие годы население сократилось на целых 10 процентов. Иногда банда в сотню человек, напав на дом, заставляла его жителей покинуть его. В других случаях в почтовый ящик бросали записку, в которой говорилось, что владельцам строения дается только один час на эвакуацию. Люди набивались в машины, которые везли их через весь город в безопасное место: никого не удивляло, что семья из восьми человек втиснулась в седан. В конечном итоге тысячи католиков сгрудились в очередь у железнодорожного вокзала – беженцы ожидали прохода на поезд, движущийся в южном направлении, к Республике.

Очень скоро банда пришла и к МакКонвиллам. Группа местных мужчин нашла Артура и велела ему уходить. Под покровом ночи он выскользнул из дома и направился к матери, надеясь найти там убежище. Сначала Джин и дети оставались на месте, полагая, что напряжение вот-вот спадет. Однако и им в конце концов пришлось бежать, взяв с собой лишь те вещи, которые поместились в такси.

Город, через который они ехали, очень изменился. Тут и там сновали грузовики, груженные мебелью, которую люди сумели забрать при переезде. По улицам брели мужчины, сгибавшиеся под тяжестью старых диванов и кресел. На перекрестках горели машины. Тлели школьные здания, подожженные попавшими в них снарядами. К небу поднимались огромные клубы дыма. Ни один светофор не работал, а потому на пересечении улиц стояли молодые люди в гражданском и регулировали движение. 60 автобусов, находящихся у католиков, были расставлены по улицам так, чтобы сформировать баррикады; все новые и новые линии фронта указывали на разгоревшийся этнический конфликт. Повсюду куски резины и битое стекло; один из поэтов впоследствии назвал это «белфастским конфетти».

А среди этого побоища – упрямые жители Белфаста, которые просто приспособились к беспорядкам и продолжали жить. В промежутках между стрельбой передняя дверь тихонько приоткрывалась, и белфастская домохозяйка в очках в роговой оправе просовывала голову в щель, чтобы проверить, все ли «чисто». Затем она появлялась снова, уже набросив дождевик и прикрыв кудри косынкой, и шла прямо через зону военных действий к магазинам.

Водитель такси был так напуган происходящим, что отказался вести Джин и ее детей дальше, чем до Фоллз-роуд, а потому им пришлось оставшуюся часть пути тащить свои вещи на себе. Они пришли к Артуру, находившемуся в доме матери, но у Мэри МакКонвилл была лишь одна спальня. Женщина наполовину ослепла, а поскольку ей никогда не нравилась бывшая домработница, вышедшая замуж за ее сына, они с Джин не ладили. Кроме того, на этой территории постоянно велись перестрелки, поэтому Джин и Артура предупредили, что дровяной склад за домом могут поджечь, и тогда огонь перекинется на здание. Итак, семья снова отправилась в путь, теперь уже в католическую школу, которую превратили во временное убежище. Они спали в классе на полу.

Жилищное управление Белфаста строило капитальные дома для размещения тысяч людей, вдруг оказавшихся беженцами в своем собственном городе, и МакКонвиллам в конечном итоге предложили только что построенный сельский домик – шале. Но когда они прибыли туда, то обнаружили, что его захватила семейка бродяг-скваттеров [7] То есть тех, кто незаконно вселился в дом. . Многие люди, сорванные со своих мест, стремились заселиться куда угодно. Католики въезжали в дома, брошенные протестантами, а те занимали помещения, откуда выехали католики. Во втором шале МакКонвиллы столкнулись с той же проблемой: здесь жила другая семья, которая отказалась покинуть дом. На Дайвис-стрит строилось много новых домов, и на этот раз Артур МакКонвилл сумел настоять на своем и остался с рабочими до того, пока не закончится стройка, так чтобы никто не мог первым занять его дом.

Жилище было совсем простым: четыре комнаты и туалет во дворе. Но они впервые получили дом, который могли на законном основании назвать своим собственным. Радостная Джин побежала в магазин и купила ткань на занавески. Семья жила в этом шале до февраля 1970 года, пока им не предложили постоянную квартиру в новом комплексе под названием «Дайвис Флэтс»; его строили несколько лет, и сейчас он маячил на горизонте, накрывая окрестности своей тенью.

«Дайвис Флэтс» задумывался как сооружение будущего. Его строительство шло в 1966–1972 годах и являлось частью программы по «сносу трущоб», согласно которой ветхий район с невероятной скученностью населения в мало приспособленных для жизни строениях XIX столетия (так называемый Паунд Лоуни) должен быть полностью снесен, а на его месте построено жилье, состоящее из двенадцати связанных между собой многоквартирных домов по 850 квартир в каждом. С претензией на стиль Ле Корбюзье, жилые помещения должны были располагаться в футуристических зданиях-лотосах, (city in the sky), что смягчало бы недостаток площади в них и при этом давало уровень комфорта, который казался бы роскошью для простых семей Белфаста, таких, как МакКонвиллы. У жителей «Дайвис Флэтс» в каждой квартире были душ и туалет, а также раковина и кран с горячей водой. На каждом этаже такого многоквартирного дома имелась широкая терраса, на которую был выход из квартир. Отсюда открывался вид на маленькие улочки за блочными домами – Паунд Лоуни – зону отдыха, где могли играть дети. Все двери были покрашены в цвета леденцов: красные, синие и желтые – впечатляющий поп-арт по сравнению с серыми тенями многих районов Белфаста.

МакКонвиллы переехали в мезонет с четырьмя спальнями в блок под названием «Фарсет Вок». Но все то радостное волнение, которое они, вероятно, ощутили при виде нового жилья, вскоре испарилось, поскольку комплекс был построен с весьма малыми представлениями о том, как там будут в действительности жить люди. В «Дайвис Флэтс» не предполагалось ни объектов социально-бытового назначения, ни зеленых насаждений, ни благоустройства территории. Не было и детских площадок, за исключением двух открытых всем ветрам футбольных полей и огражденного куска асфальта с парой качелей – а ведь в комплексе проживали более тысячи ребятишек.

Когда Майкл МакКонвилл переехал в новый дом, «Дайвис» показался ему похожим на лабиринт для крыс – со всеми его коридорами, лестничными пролетами и пандусами. Внутренние стены сделаны из дешевых гипсокартонных панелей, так что днем вы прекрасно слышите, о чем говорят ваши соседи. А на внешних стенах, построенных из плотного бетона, образуется конденсат, и отвратительная черная плесень ползет вверх, пробираясь на потолки квартир. Будучи задуманным как архитектурная утопия, «Дайвис» оказался в итоге антиутопией и стал сооружением, которое кто-то назвал «небесными трущобами».