Array Сборник - Пятьдесят крупнейших мыслителей об образовании. От Конфуция до Дьюи.

Таким образом, образовательные предписания в «Республике» следует рассматривать не как программу для построения политической утопии, а как рекомендации для развития у индивида склонности к нравственному самосовершенствованию. Например, предложение, чтобы будущие стражи изучали математические предметы в течение десяти лет и только после этого переходили к «диалектике» или философии, лучше рассматривать как шутливый способ утвердить серьезную мысль о том, что математика не только развивает дисциплинированное абстрактное мышление, необходимое для философского исследования, но – поскольку она имеет дело с нематериальными и вневременными объектами, такими, как числа, – «влечет» ум к «вещам истинным», к царству Форм (Республика, 523 и далее). Цель высшего образования, основными компонентами которого являются математика и диалектика, не есть, по Платону, сбор информации, «знаний ради знаний» или приобретение практических навыков, а «поворот души от некоего сумеречного дня к истинному дню бытия». Переориентированный таким образом человек поднимется над погружением в приземленный эмпирический опыт к четкому пониманию порядка вещей, без которого его мнения, даже если они верны, не составляют прочного знания – единственного, дающего эффективное и стабильное руководство в жизни.

Однако Платон настаивает, что было бы вредно приобщать юных к этому рациональному нравственному пониманию до того, как они достигнут продвинутого этапа своего обучения. Дети не способны достичь такого понимания, преждевременная попытка заставить их рассуждать самостоятельно лишь порождает у них «бунтарские» настроения и неуважение по отношению к традиционной мудрости. Поэтому в первых главах «Республики», где обсуждается «культурное» (и физическое) образование молодежи, Платон защищает «понятие о том, что образование является воспитанием характера) [32] Annas J. An Introduction to Plato's Republic. Oxford: Clarendon Press, 1981. P. 86. прежде всего. Пристальное наблюдение за образовательным окружением ребенка, особенно в самые ранние годы, когда «всего более образуются и укореняются те черты, которые кто-либо желает там запечатлеть» (Республика, 377), необходимо прежде всего, чтобы противостоять тем давлениям, включающим чувственные аппетиты, грозящие подавить внутренне присущее человеку, но еще хрупкое тяготение к разуму. Еще более решительное требование – на это указывает цитата, приведенная в начале моей статьи: молодые должны приобрести такие эмоциональные черты характера, как любовь к «красоте и благообразию», необходимые для восприятия в будущем «красоты разума» (Там же, 401). Не имеет значения, что в течение долгого времени молодой человек не имеет сознательного, рационального понимания того, почему вещи хороши или прекрасны: первейшая задача в том, чтобы воспитать характер, восприимчивый и жадный к просвещению и «ясному уму».

Для Платона культура в широком смысле слова, включая музыку и архитектуру, составляет просвещающее окружение и в качестве такового имеет силу для лепки впечатлительных молодых умов. В особенности Платон сосредоточен на воздействии на характер литературы, эпоса, од и драм, которые были не только главной опорой образования в Афинах, но и основным средством распространения идей и информации среди населения Афин в целом. Он критикует большую часть этой литературы, включая Гомера, за неуважение к богам, героям и великим людям, являющимся, выражаясь современным жаргоном, «ролевыми образцами» для молодых. Еще более критически он настроен по отношению к общераспространенной практике принуждения молодых к театральному изображению «дурных и презренных людей», которым они начинают «подражать» (Республика, 395). В книге десятой Платон расширяет свою атаку на литературу: за несколькими исключениями, поэты должны быть «изгнаны из нашего государства», ибо, воздействуя на эмоции, вместо того чтобы обращаться к разуму, они участвуют в «старой распре между философией и поэзией», между которыми «искони наблюдался какой-то разлад» (Там же, 607). Допускается лишь искусство, этически мобилизующее.

Патерналистское отношение Платона к культурному образованию стало главной мишенью для атак со стороны либеральных критиков его программы. Однако значительная часть этой критики грешит как анахронизмом, так и ошибочной интерпретацией целей Платона. Искусства, воздействие которых Платон считает прискорбным, были в его время популярны, они отнюдь не были увлечением изнеженных эстетов. Его тревоги сравнимы с тем, что высказывают многие люди сегодня, когда речь заходит о воздействии на впечатлительных детей сцен насилия и пошлости на телевидении или отупляющей поп-музыки [33] См.: Murdoch I. The Fire and the Sun: Why Plato Banished the Artists. Oxford: Oxford University Press, 1977. . Что касается платоновской программы литературного обучения, она была нацелена не на установление тоталитарного режима, но лишь на то, чтобы самым решительным образом подчеркнуть, насколько велико влияние культурного окружения на восприимчивость и нравственность взрослеющего индивида. Если с нашей современной точки зрения Платон не проявляет уважения к «независимости» ребенка, можно со всем основанием задаться вопросом: а так ли он неправ, утверждая, что подлинная независимость, в отличие от самоуверенного легкомыслия по отношению к традиции, приобретается молодыми людьми, когда их поощряют «выбирать свои собственные ценности», «поступать по-своему» – еще до того, как им привиты какие-то начатки дисциплинированного разумного мышления?

Анахронизм и неверное толкование, возможно, лежат в основе избитого обвинения в «элитарности», выдвигаемого против Платона. Поскольку систематическое образование давали только сыновьям зажиточных афинян, Платон, открывая доступ к высшему образованию лишь немногим избранным, проявляет не больше «элитарности», чем его современники и даже чем большинство просветителей вплоть до самых последних времен. Более того, в одном аспекте Платон был прямо-таки радикалом своего времени: женщины, считал он, должны получать высшее образование наравне с мужчинами. Единственным критерием, по его мнению, должно было быть наличие «природных способностей» (Республика, 540). Платон, несомненно, с презрением отнесся бы к современным призывам по поводу массового высшего образования, но не потому, что образование должно быть привилегией правящей элиты, а лишь потому, что только люди, обладающие «природными способностями», смогут с пользой для себя освоить требующие интеллектуальных усилий научные дисциплины, а не упрощенный эрзац, но таких людей всегда сравнительно мало.

С большим основанием можно критиковать Платона за то, что по причинам, уходящим корнями в его сомнительное представление о знании, он делает неоправданный упор на «абстрактные» дисциплины, такие как математика и философия [34] Peters R. S. Was Plato Nearly Right about Education? // Idem. Education and Education of Teachers. L.: Routledge and Kegan Paul, 1977. P. 119–132. . Однако мы не должны забывать, что философия для Платона – это не отдельное «профессиональное» занятие, а форма постижения, которая дарит, во-первых, «возможность подняться» над другими способами познания, а во-вторых, «ясность мышления», помогающую человеку объяснить, сделать внятными природу и взаимосвязи между объектами знания (Там же, 533–534).