Джон Дуглас - Я – серийный убийца. Откровения великих маньяков

Кроме порнографии садистского толка такой тип может собирать разного рода «аксессуары» своей страсти: ножи, нацистские реликвии и прочее. Он может интересоваться военной или судебно-полицейской сферой, шпионскими техниками. Нередко он держит большую собаку типа добермана или ротвейлера.

Свои преступные действия садист тщательно рассчитывает и планирует, что существенно затрудняет его поимку.

Абсолютное большинство насильников составляют утверждающиеся и эксплуататоры. Злых – около пяти процентов от общего числа. Садист – самый редкий, но при этом и самый опасный тип насильника.

Если женщина, подвергшаяся нападению насильника, сумеет быстро понять, с каким типом хищника она имеет дело и что ему нужно, у нее будет больше возможностей изменить ситуацию в свою пользу. А тем, кто стоит на страже закона, идентификация преступника по одному из известных типов помогает эффективнее охотиться на него, работать с ним после ареста, показывать его злодеяния в суде и оценивать степень его опасности при вынесении приговора.

Никто не просыпается в одно прекрасное утро с решением стать насильником и убийцей – первому нападению почти всегда предшествуют правонарушения и мелкие преступления. Человек, которого не раз задерживали за такие вещи, как подглядывание или незаконное проникновение на чужую территорию, с большой вероятностью будущий или настоящий насильник или убийца.

Меня часто спрашивают, может ли хороший профайлер сказать, какова вероятность того, что трудный ребенок вырастет преступником. Разумеется, мы можем это определить, но точно так же способен это сделать и любой хороший школьный учитель. Это не магия, это всего лишь внимательное наблюдение и сравнение с данными опыта, которыми мы располагаем.

Весь мой опыт убеждает меня в том, что практически все без исключения хищники, одержимые манией причинять боль другим, в детстве и юности страдали от недоброго отношения окружающих (прежде всего – семьи), подвергались унижениям и издевательствам, нередко – сексуальному насилию. Такой опыт детства формирует (но далеко не неизбежно!) у человека определенные особенности поведения, которые должны настораживать окружающих, по этим особенностям те, кто рядом, могут понять, что имеют дело с потенциальным убийцей. Изучение шестнадцати насильников-садистов и убийц-садистов, проведенное в 1983 году, показало, что преступное устремление и фантазии о будущих преступлениях были полностью сформированы у каждого из этих хищников уже к шестнадцати годам, но проходили еще годы, прежде чем эти стремления и фантазии воплощались в действии.

Если в поведении вашего – или знакомого вам – ребенка начинают проявляться ранние признаки агрессора или хищника, важно как можно раньше, лучше всего еще до подросткового возраста, обратиться за помощью. Некоторые особенности в поведении детей известны как классические указания на опасность. Например, «триада убийцы»: если ребенок любит поджигать, мучает животных (а часто и к другим детям проявляет жестокость) и до позднего возраста продолжает мочиться в постель, у родителей есть все основания тревожиться – такой ребенок в будущем может стать серийным насильником и убийцей.

Есть и множество других признаков – перечислить все практически невозможно, но родители и хорошие педагоги всегда замечают такого рода тревожные сигналы инстинктивно в общем контексте поведения и эмоционального развития ребенка.

Главное устремление хищника – подавлять, подчинять и контролировать других. Он ощущает себя неполноценным, ущемленным, обиженным. Но – лучшим. Кровожадный маньяк осознает себя одновременно и ничтожеством, и суперменом

Даже когда хищник схвачен и получает по заслугам, это лишь отчасти победа, но отчасти поражение, ведь то, что полиция пошла по его следу, означает, что кто-то уже стал жертвой этого хищника.

Настоящая победа бывает только тогда, когда мы не позволяем никаким хищникам превращать нас в жертвы: нас самих, наши семьи, наших близких. Война не прекращается ни на миг, и мы все – общество и каждый в отдельности – солдаты на этой войне. И прежде всего мы должны научиться понимать, с каким врагом мы имеем дело и каковы условия войны.

Манипулирование, подавление, контроль – вот ключевые понятия для психологии хищников, вот чего ищут они, выходя на охоту. Будь это убийцы-садисты, насильники, похитители или домашние тираны, заканчивающие убийством, ими движет одно и то же стремление, и дела их рук похожи.

Мы – профайлеры – изучаем поведение хищников и составляем их психологические портреты (подразумевающие изменение привычек, внешности, характера социальных связей, истории жизни, детства и т. д.), так мы получаем возможность разрабатывать эффективную тактику их поимки и изобличения. Мы стремимся понять хищника, чтобы расставить ловушки в нужном месте.

Но психологические портреты составляет не только полиция. Хищники в своей охоте также анализируют всех, кто попадает в их поле зрения. Они умеют выбирать жертву и знают, как проникнуть в сознание другого и получить возможность утолить на нем свою страсть.

Преступник ведет игру, и важнее этой игры нет для него ничего в жизни. Если мы хотим его остановить, мы должны играть в эту игру с такой же серьезностью. Каждый, кто не хочет стать жертвой хищника, должен всерьез воспринимать эту игру. Ведь каждый из нас – потенциальная жертва чудовища, одержимого манией подчинять, мучить, насиловать и убивать, но каждый в состоянии делать что-то для того, чтобы не попасть в лапы такого чудовища, каждый может на своем месте вести войну против него.

Бдительность, как ничто другое, помогает нам уравнивать шансы в войне с чудовищами. Бдительность и знание той опасности, с которой мы имеем дело.

Каждый должен уметь защищаться. Не дай преступнику посягнуть на тебя, во всяком случае, насколько возможно ограничь ему возможность этого. Предосторожность, даже когда следование ей несет известные неудобства, – наш бесценный помощник: не правда ли, стоит девять раз сделать крюк «напрасно», чтобы на десятый раз это спасло тебя от ограбления, изнасилования или убийства?

Здесь каждый рассчитывает сам, сам оценивает ситуацию и определяет степень риска. Для себя я решил, что ни я, ни те, кто мне дорог, никогда не должны оказаться в опасности, избежать которой можно было с помощью несложного расчета и планирования своих действий.

Мы должны учить детей, в каком бы возрасте они ни были, оценивать поведение взрослых и видеть опасность. Ребенок должен понимать, кому нельзя доверять, а кому можно, кого слушать, а кого нет, где и у кого можно искать помощи в беде (например, если потерялся). Если ребенок уверен в том, что его родители и другие «его взрослые» всегда поймут его и всегда помогут, риск того, что он станет жертвой преступника, существенно уменьшается.