Колдер Уолтон - Британская разведка во времена холодной войны. Секретные операции МИ-5 и МИ-6

И хотя есть искушение видеть в независимости Индии провозглашение «конца Британской империи», это было бы неточным: в то время даже самые агрессивные антиколониальные движения, например в колониях вроде Золотого Берега (нынешняя Гана), вели кампанию не за полную независимость от Великобритании, а за «самоуправление», которое означало больший контроль над своими внутренними делами. Важно оценить, что правительство Великобритании никогда не формулировало общего плана, как ослабить контроль над своими колониями: это была не заранее спланированная политика, проводимая как неизбежное движение к концу империи и обретению Великобританией статуса малой державы. Вместо этого за два десятилетия после 1945 г. министерство по делам колоний Великобритании – особенно при двух великих «ликвидаторах империи» Иане Маклеоде и Дункане Сандисе – и сами колониальные правительства дали прагматичный ответ на события, которые часто были совершенно за пределами их власти. Будучи далекой от процесса, тщательно разработанного на Уайтхолле и в столицах британских колоний, деколонизация на самом деле являла собой кризис управления для британских чиновников. Тайные агентства Великобритании могли обеспечить политиков, попадающих в один антиколониальный кризис за другим, ценной информацией о ситуациях, с которыми они сталкивались.

Один момент более чем какой-либо другой влиял на дискуссии, проходившие на Уайтхолле по этим важным событиям: страх того, что если Великобритания слишком быстро уйдет из своих колоний, создастся вакуум власти, который быстро займет Советский Союз. Правительства Великобритании и других западных стран опасались, что по мере углубления холодной войны Советский Союз будет оказывать влияние на те страны, которые стали обретать независимость от Великобритании, и красный цвет колоний на картах имперской Великобритании сменится на красный коммунистический цвет. Этот страх усилился, когда в 1949 г. коммунисты победили в Китае, а в 1950 г. разразилась корейская война. Эти опасения были ясно сформулированы летом 1946 г. Объединенным комитетом начальников штабов Великобритании, когда они обсуждали неизбежный отказ от власти в Индии. После этого он стал периодически повторяющейся темой 2.

С момента свершения большевистской революции 1917 г. Советский Союз представлял собой стратегическую угрозу для Британской империи. Как мы уже видели, Ленин назвал империализм высшей формой капитализма. Поэтому было логичным, что коммунисты будут пытаться уничтожить колониальную власть Великобритании – одно из самых явных проявлений западного «капитализма» и «империализма». А Сталин провозгласил, что путь Советского Союза к победе на Западе состоит в подрыве и критике колониального правления. Ленин и Сталин считали колонии мягким подбрюшьем империализма, доступной мишенью и идеальной основой для экспорта всемирной пролетарской революции.

Страхи Великобритании, без сомнения, усиливало прошлое представителей ее разведывательных служб, которые, как мы уже упоминали в главе 1, состояли в основном из офицеров, начавших свою карьеру в империи, особенно в Индии, где понятия Большой Игры XIX в. с Россией умирали тяжело. Фактически холодная война с Советским Союзом у Великобритании началась в десятилетия, последовавшие за 1917 г. Рассматриваемая под этим углом зрения послевоенная борьба Великобритании с Советской Россией была частью гораздо более длительного конфликта в ХХ в., который был прерван Второй мировой войной. Во многих отношениях холодная война стала возвратом к довоенным проблемам Великобритании. После 1945 г. перед правительством Великобритании и ее союзниками встала задача бороться с «новыми» формами подрывной деятельности Советского Союза, укрепляя уязвимые остатки старого колониализма. Серьезные стратегические опасения в отношении угрозы, которую представлял собой для Великобритании Советский Союз, подтвердились в 1939 г., когда один из высокопоставленных представителей НКВД (КГБ) в Европе Уолтер Кривицкий переметнулся на Запад. На ряде совершенно секретных встреч с представителями МИ-5 и SIS в Лондоне в начале 1940 г. Кривицкий объяснил, что тщательно спланированная политика Москвы состоит в том, чтобы поддерживать антиколониальные «освободительные» движения в Британской империи, и что КГБ, если пользоваться его терминологией, принимал «действенные меры» к освобождению колониальных народов от оков имперского правления Запада. И в таком контексте, в условиях эскалации холодной войны, разведывательные службы Великобритании играли главную роль при ее выходе из своих колониальных владений: по сравнению с любыми другими государственными департаментами они имели больше возможностей оценить угрозу, которую представлял собой коммунизм в колониях, стремившихся к независимости от Великобритании 3.

В самой Великобритании начало холодной войны проявилось в серии шпионских скандалов. Эти скандалы, в ходе которых были разоблачены советские шпионы в самом сердце британского разведывательного истеблишмента, оказали серьезное воздействие на меры безопасности, принятые в стране и по всей ее империи. Как мы уже видели во второй главе, событием, которое положило начало холодной войне, было бегство советского шифровальщика Игоря Гузенко в Канаду в сентябре 1945 г. Предоставленная им информация раскрыла, что английский ученый-атомщик доктор Алан Нанн Мэй, работавший над Манхэттенским проектом – совершенно засекреченным проектом союзников во время войны, цель которого состояла в создании первого в мире атомного оружия в Лос-Аламосе (Нью-Мексико), работал на советскую разведку. Это разоблачение упало как бомба на правительства западных стран и их разведывательные службы, в частности МИ-5, которая отвечала за проверку благонадежности Нанна Мэя во время войны 4.

Вслед за информацией о Нанне Мэе МИ-5 начала в отношении его интенсивное расследование, в ходе которого в один прекрасный день в октябре 1945 г. офицеры службы поджидали его, когда он придет на назначенную встречу у Британского музея со своим советским куратором. Однако Нанн Мэй так и не появился, почти наверняка благодаря Киму Филби, который знал о слежке МИ-5 благодаря своему положению в 9-м отделе SIS и предупредил его, чтобы тот не ходил на эту встречу. Ухватившись за последнюю надежду, МИ-5 в феврале 1950 г. подключила к работе своего мастера по проведению допросов и «ловца шпионов» Уильяма «Джима» Скардона – бывшего офицера особого отдела и специалиста-почерковеда, который обладал удивительной способностью заставлять говорить даже самых упорствующих субъектов. Его тактика в отношении Нанна Мэя представляла собой сочетание дружеского отношения к ученому, завоевания его доверия и блефа: он говорил ему, что улик против него масса, что ему следует «во всем сознаться» и признать свою вину. На самом же деле – и Скардон знал это – без признания Нанна Мэя у МИ-5 не было достаточно фактов для его судебного преследования. 20 февраля 1946 г. Нанн Мэй полностью признался в своей работе на советскую разведку. Позже он был предан суду и приговорен к десяти годам тюремного заключения за нарушение закона «О государственной тайне» от 1921 г. 5