Этан Цукерман - Новые соединения. Цифровые космополиты в коммуникативную эпоху

Следующее поколение музыкальных ксенофилов творит в текучем мире global bass music или, как его насмешливо называет Маршалл, «всемирного гетто-техно». Diplo – одна из звезд этого небосклона, известен своим родителям как Уэсли Пентц. [231]С детства живя в штате Миссисипи, он увлекся стилем танцевальной музыки под названием «майами-бас», а когда стал диджеем и исследователем неизведанных музыкальных просторов, принялся смешивать танцевальные стили всего мира на своих вечеринках в Филадельфии. Diplo быстро стал известен как большой любитель и знаток байле-фанка – это такой майами-бас, только рожденный в фавелах Рио-де-Жанейро.

До того как Diplo спродюссировал «Bucky Done Gun» для британской певицы шри-ланкийского происхождения Майи Арулпрагасам, более известной как M. I. A., байле-фанк [232]был практически неизвестен за пределами Бразилии. Их совместный микстейп Piracy Funds Terrorism стал важной вехой, а в упомянутом треке слышны семплы из байле-фанк-композиции Дейзе Тигроны «Injeção», в котором, в свою очередь, использованы духовые из заглавной темы фильма «Рокки». Отслеживать влияния в этом популярном треке невероятно интересно: это путешествие во времени длиной в три десятка лет от Diplo через байле-фанк и майами-бас к детройтскому техно, раннему американскому электро-хип-хопу Afrika Bambaataa и немецким пионерам синтезаторной музыки Kraftwerk. [233]

Музыкальное сообщество и критика неоднозначно отнеслись к творческому методу Diplo и M. I. A. Они взяли элементы различных музыкальных культур и смешали их, создав новую гибридную форму. Что это – популяризация или апроприация? Когда бразильский журналист спросил Diplo, не опасается ли он заиграть, заездить музыку, которую сам пропагандирует, сведя ее до хита-однодневки, Diplo ответил:

«Я не социолог, а диджей и музыкант и свою работу делаю хорошо: я собираю и представляю своей аудитории свежие ритмы и мелодии (эта традиция уходит в старые добрые времена, когда хип-хоп-диджеи, ставя новый перспективный трек, заклеивали яблоко пластинки, чтобы сохранить свое преимущество перед другими диджеями). Но, поскольку моя карьера зависит от существования этих субкультур, я кое-что делаю, чтобы помочь им развиться». [234]

«Кое-что», о котором говорит Diplo, это, среди прочего, документальный фильм и программа по обучению молодых австралийских аборигенов созданию танцевальной музыки.

Diplo видит себя послом глобальной бас-музыки. Можно спорить о деталях его деятельности, тем не менее истинно космополитическое представление об ответственности за других Diplo принимает всерьез и не ограничивается простым поиском музыкальных артефактов в своих путешествиях по сети и по всему миру.

Это чувство ответственности отделяет ксенофила от апроприатора, артиста, готового к совместному творчеству, от музыкального туриста. Это чувство ответственности перед другими зачастую возникает не сразу. В 2003 году американский разработчик видеоигр Мэтт Хардинг оставил работу в Австралии и отправился путешествовать. В ходе странствий он делал короткие видеоролики, повторяя один и тот же незамысловатый танец в разных местах мира. Затем он смонтировал десятки записей в забавный видеотравелог: он в центре каждого кадра нелепо дергается на постоянно меняющемся фоне самых разных видов и достопримечательностей. Мэтт назвал это видео «Где, черт возьми, Мэтт?» и разместил его на своем сайте, отправив ссылку нескольким друзьям. Через несколько месяцев после выхода своего первого видео, которое стало вирусным хитом, Мэтт получил одну из самых странных в мире работ: ему платили, чтобы он блуждал по всему миру и делал смешные видео. Результаты он выложил в сеть в 2006 и в 2008 годах.

Между вторым и третьим видео Мэтта заметна ощутимая разница. В первых двух он в одиночку танцует на фоне самых разных мест и городов. В самом начале третьего в кадр врываются танцоры, окружают Мэтта, и видео превращается в нарезку радостных толп, танцующих в общественных местах от Мадрида до Мадагаскара. Мэтт вспоминает ход своей мысли, когда он размышлял о том, что нужно сделать для третьего видео: «Я начал понимать, что танцы на экзотическом фоне – это слишком просто. И я понял, что мне нужно было делать с самого начала. Нужно было танцевать с людьми». [235]Если первые два видео рассказывают о замечательном путешествии одного человека по всему миру, третье – это история о человечестве и о том, как люди взаимодействуют друг с другом. Мэтт и его подруга организовывали съемки по электронной почте, приглашая поклонников Мэтта потанцевать с ним, когда они будут проезжать через город. Там, где сетевая популярность Мэтта еще не достигла широкой общественности, как, например, в йеменском Сане, Мэтт танцевал с соседскими детьми. Один из самых трогательных моментов видео 2008 года – это когда огромная толпа, танцующая с Мэттом в Тель-Авиве, монтируется с небольшой группой палестинских детей в переулке Восточного Иерусалима. Этот переход вошел в видео по настоянию израильского участника проекта, который сказал Мэтту: «Поставь их вместе. Они должны быть бок о бок, один за другим». [236]

Еще одно отличие между вторым и третьим видео Мэтта – это музыка. Саундтреком к первому видео Мэтта стала композиция «Sweet Lullaby» французского электронного коллектива Deep Forest, известного своей долгой и противоречивой карьерой. Они позиционируют себя как «звуковые репортеры» и утверждают, что на их альбомах записаны голоса африканских пигмеев: в первой композиции дебютного альбома Deep Forest рассказывается о живущих в джунглях мужчинах и женщинах, и такая жизнь, – это не только наше прошлое, но, вероятно, и будущее.

Даже если маленькие люди в джунглях – это и есть будущее человечества, в «Sweet Lullaby» поют совсем не они. Трек основан на колыбельной под названием «Rorogwela» в исполнении женщины по имени Афунакуа, записанной на Соломоновых островах, на другом конце планеты от Центральной Африки. Мелодия была записана легендарным этномузыковедом доктором Уго Земпом, и когда Deep Forest попросили разрешения использовать эту запись, он отказал. Deep Forest все равно использовали семпл этой композиции, после чего Земп писал гневные научные статьи о культурном присвоении и эксплуатации, однако скандал не помешал альбому продаться миллионами экземпляров. [237]Насколько я могу судить, никто из Deep Forest так и не попытался связаться с Афунакуа и поделиться с ней авторскими отчислениями.

Узнав об истории с Афунакуа, Мэтт Хардинг решил подобрать другую музыку для своего третьего видео. Он заказал оригинальную оркестровую пьесу композитору Гарри Шиману, а вокальную партию на слова Рабиндраната Тагора исполнила на бенгальском Палбаша Сиддике. В данном случае Хардинг руководствовался не только идеалистическими мотивами: его видео стали настолько популярны, что он должен был оценивать риски возможного иска о нарушении авторских прав от Deep Forest. Однако его следующие шаги имеют смысл только в контексте ответственной ксенофилии.