Альберт Эспиноса - Красные браслеты

В течение нескольких лет у меня были очень необычные остатки: мне впервые ампутировали ногу и удалили легкое. Однако и они стали частью моей коллекции.

Даже теперь в нас, взрослых, откладывается множество остатков, но мы не всегда это замечаем. Чтобы познать самих себя, иногда полезно заглядывать в свои остатки, изучать их и ни в коем случае не пытаться переиначить.

Моя жизнь состоит из остатков и запахов: они-то и делают меня таким, какой я есть.

Больше всего ненавижу злиться, повышать голос, ругаться, и главное – быть неуправляемым в такие минуты.

В больнице мы иногда проклинали судьбу, порой дело доходило до истерик. Врач-рентгенолог, который, теряя бдительность, рассказывал анекдоты, научил нас избегать приступов бешенства и определять черту, которую нельзя переступать.

Он поведал нам о точке невозврата: пока ты ее не миновал, есть шанс сдержаться; достиг ее – ничто не поможет. Она реально существует, осязаемая и материальная. А раз мы ее ощущаем – можем опереться, чтобы взять себя в руки.

По просьбе рентгенолога мы взяли по листу бумаги и написали, кто что чувствует по мере приближения к точке невозврата. Получилась шкала нарастания злости. Как распределяются градусы на этой шкале? Что с тобой происходит, когда теряешь власть над собой, своим раздражением и гневом?

Вот список четырех стадий с обобщенным содержанием:

1. Замечаю, как меня раздражает то, что говорит другой человек.

2. Замечаю, что мое раздражение усиливается.

3. Я начал повышать голос. Замечаю, как прихожу в ярость. Перестаю держать себя в руках.

4. Я в точке невозврата.

Если ты проследишь свое состояние в четырех названных пунктах, заметишь, что непосредственно перед тем как достичь точки невозврата, и прежде, чем полностью потерять контроль над собой, поддаться приступу ярости, у тебя есть возможность не допустить этого. Еще ты заметишь, что, приблизившись к этой точке, вероятно, начнешь размахивать руками, или у тебя задрожит голос, либо начнешь оскорблять другого и ругаться. Это верные признаки того, что надо остановиться.

Как? Начни с того, что попроси друга, подругу или своего амарильос, чтобы он произнес заранее выбранное ключевое слово – как только в твоем поведении появятся указанные симптомы. Пусть скажет что-нибудь типа: «фисташка» или «Соединенные Штаты». Что угодно, лишь бы ты понял, что приближаешься к точке невозврата. Первое время будет трудно самостоятельно отслеживать наступление этого момента: слишком быстро все происходит – так стремительно, что почти невозможно разграничить переход от одного состояния к другому.

После того как услышишь пару раз ключевое слово, тебе станет проще самому следить за собой и вовремя разглядеть впереди точку невозврата. В этот момент ты обязан загасить вспышку ярости и спуститься по шкале на ступеньку вниз, где сможешь сдерживаться. Помни: все на свете управляемо, если не доводить до точки невозврата.

Я начал упражняться в практическом применении этого метода в больнице. Моим ключевым словом было слово «опухоль», потому что мне всегда хотелось придать ему положительное значение. И это сработало: мало-помалу я перестал раздражаться и обалдевал от того, как здорово у меня все получалось.

С возрастом точка невозврата меняет свое расположение. Прожитые годы и накопленный опыт делают нас более сдержанными и отдаляют критическую стадию на шкале злости. Поэтому важно не упускать ее из виду: надо ежегодно проводить корректировку, отслеживать точку невозврата и возводить перед ней непреодолимую стену.

Иногда невредно позлиться, но нельзя распаляться до точки невозврата.

Честно признаюсь, это открытие ошеломило меня своей простотой. На третьем этаже нашей больницы находились особенные пациенты – неудачно названные умственно отсталыми (мне всегда хотелось вычеркнуть эти два слова из словарей).

Я считаю таких людей особенными: хотя бы потому, что рядом с ними сам чувствуешь себя особенным. Благодаря невероятному простодушию им удается легко решать любые проблемы.

Меня приводила в восторг эта их способность – не слишком заморачиваясь, находить выход из разных ситуаций. Например, они изобрели способ понять, любишь ты кого-то или нет. Мне всегда казалось, что одна из бед нашего общества заключается в том, что люди живут вместе и не знают, любят ли друг друга. В результате возникают сомнения, душевные муки: любовь ли это, моя ли это половинка? Кажется, та мне нравится больше… Что делать?

Так вот, если сомневаешься, поступай как те особенные ребята. Они меня этому научили. Здесь нет ничего удивительного, никакого фокуса или хитрости, поражающей воображение.

Мы, волосатики, часто захаживали на третий этаж со своими проблемами. Трудно выбрать правильное решение из множества вариантов, а особенные умели это делать. Они словно пропускали через сито все имеющиеся сведения и отсеивали ненужные.

Они никогда не отказывали нам в совете. И вот что мы слышали: «Закрой глаза!» Для них это было подобно ритуальному действу. Закрывая глаза, ты как бы отгораживаешься от лишнего, перекрываешь канал поступления в твое сознание информации, которая отвлекает от главного.

Мы часто выполняли это упражнение с закрыванием глаз. А теперь я повторяю его еще чаще. Сколько новых открытий я совершил и важных решений принял зажмурившись! Самое поразительное, что с закрытыми глазами все видишь в ясном свете.

Вот такие двадцать три открытия. Надеюсь, они будут полезны для тебя. Вероятно, с их помощью ты совершишь новые открытия. Хорошо бы, чтобы на их основе тебе удалось создать для себя целый мир – иной, мир амарильос.

Излечившись от рака, я использовал эти открытия, чтобы установить связь между двумя своими возрастами. Ты волен сделать то же самое либо соединить какие-то свои два этапа, переживания, или они просто пригодятся тебе в какой-то важный момент.

Мне исполнилось двадцать четыре года, когда я обдумал и стал осознанно применять на практике двадцать три открытия. В начале книги я упомянул, что на первых порах не мог поверить в свое окончательное выздоровление. Через пару дней после выписки из больницы у меня возникло ощущение потерянности и отсутствия опоры под ногами: я знал себя нынешнего, но не помнил себя прежнего.