Джерри Койн - Вера против фактов: Почему наука и религия несовместимы

Если аргументы в пользу разумного замысла наука отвергла, то варианты теистической эволюции появляются постоянно, как головы Лернейской гидры, потому что верующие упорны. И все они подходят опасно близко к креационизму разумного замысла. Один из вариантов – настойчивые утверждения католической церкви о том, что Бог вмешался в жизнь нашего рода по крайней мере однажды, – когда вдохнул в человека душу. Это утверждение остается церковной догмой и подтверждено знаменитым посланием папы Иоанна Павла II Папской академии наук (1996 г.):

В случае с человеком мы видим перед собой другой онтологический порядок – можно сказать, онтологический скачок. Но предлагая здесь такой большой онтологический разрыв, разве мы не нарушаем физическую непрерывность, которая, по-видимому, является основным направлением исследований эволюции в области физики и химии?.. Но любое метафизическое знание, самоосмысление, нравственное сознание, свободу, эстетический и религиозный опыт, – их необходимо анализировать путем философской рефлексии, тогда как теология стремится прояснить конечную цель замыслов Создателя.

Трудно увидеть в этом «онтологическом разрыве» – наделении человека метафизической душой – что-то кроме креационизма. Правда, здесь может подразумеваться однократное вмешательство, но все равно наука сливается с религией, ослабляя заявление о том, что католичество совместимо с теорией эволюции. Позиция католической церкви по отношению к теории эволюции отличается от библейского креационизма только степенью божественного вмешательства.

Наконец, некоторые сторонники теистической эволюции придерживаются модели «постоянной доработки»: Бог часто вмешивается в ход эволюции, подталкивая ее в нужном направлении. Это может выражаться в сохранении слабого вымирающего вида, в создании новых мутаций, в перестановке генов или изменении условий среды. Такое вмешательство отличается двумя особенностями: оно нераспознаваемо, что делает невозможным его научное исследование, и неизменно направлено на эволюцию человека. Кеннет Миллер предположил, что так могло бы произойти, если бы Бог просто играл с движущимися электронами:

К счастью, говоря научным языком, если Бог существует, то он оставил себе немало материала для работы. Взять хотя бы один пример: неопределенная природа квантовых событий позволила бы умному и проницательному Богу влиять на события способами глубокими, но при этом невидимыми для нас. Эти события могли бы включать появление мутаций, активацию некоторых нейронов в мозгу и даже выживание отдельных клеток и организмов под влиянием случайных процессов радиоактивного распада.

Забавно, что Миллер, предложивший наиболее неотразимые и убедительные аргументы против теории разумного замысла, заканчивает утверждением о том, что Бог направляет эволюцию при помощи квантовой механики. Этот путь приводит его не куда-нибудь, а на задворки креационизма. И зачем Богу хотеть действовать «умно и проницательно» (то есть тайно)? Почему это лучше, чем просто создать человека? Единственное преимущество теории Миллера таково: вмешательство Бога при этом (весьма кстати) распознать невозможно.

Теистической эволюции не удается примирить науку с религией, поскольку она засоряет теорию эволюции креационизмом, вводя вмешательство Бога, которое либо научно опровержимо, либо нераспознаваемо – а значит, излишне. Вот почему теистическая эволюция, радостно принятая американской публикой, была решительно отвергнута учеными. Представьте, что было бы, если бы аналоги теистической эволюции появились в других областях знания. Скажем, «теистическая химия» утверждала бы, что Бог незаметно создает связи между молекулами, а «теистическая теория гравитации» – что притяжение между объектами поддерживается «основанием бытия». Никто, даже верующие, не принял бы это всерьез. Единственная причина, по которой теистическая эволюция получила поддержку, такова: она политически выгодна (ученые не возражают, потому что она дает религиозным людям место в эволюционном лагере) и отчасти нивелирует обиды верующих на естественную эволюцию. Верующие не предлагают ввести понятия теистической химии или физики лишь потому, что эти области науки не противоречат Писанию. Только в биологии есть теории, способные опровергнуть представления об исключительности человека, закрепленные в священных текстах.

Но теистическая эволюция изобилует и научными проблемами. Главная из них такова: несмотря на заявления о том, что мутации в нашей ДНК смещены в определенном направлении (то есть «неслучайны»), не существует никаких доказательств того, что полезные мутации возникают чаще, если они «нужны» организму. Мутации можно было бы, к примеру, считать неслучайными, если бы млекопитающие при миграции в более холодные места испытывали относительно больше мутаций, отвечающих за более длинный мех. Но доказательств тому нет. Насколько нам известно, мутационный процесс «безразличен» (этот термин мне нравится больше, чем «случайный»): ошибки возникают в ДНК организма независимо от того, будут ли они полезны для выживания особи и продолжения ее рода. Можно было бы спасти теорию теистической эволюции, сказав, что мутации, инициированные Богом, нераспознаваемо редки – по существу, каждая такая мутация будет чудом. Но эту гипотезу невозможно проверить. Что нам удалось показать в экспериментах с микроорганизмами, так это то, что никакая внешняя сила не производит мутации образом, полезным для адаптации.

Далее, в эволюции не видно признаков телеологического руководства или направленности, о которой говорят сторонники теистической эволюции. Биологи-эволюционисты давным-давно отказались от представления о неизбежности эволюционного движения к большей сложности, движения, высшей точкой которого стал род человеческий. Если рассмотреть все биологические виды в совокупности, то выяснится, что средняя сложность организмов за 3,5 млрд лет эволюции, безусловно, выросла, но лишь потому, что начиналась жизнь с простых реплицируемых молекул, а единственный путь развития из этой точки – усложнение.

Вопреки здравому смыслу, естественный отбор далеко не всегда поддерживает сложность. К примеру, если вы паразит, то естественный отбор может сделать вас менее сложным, поскольку вы живете в основном за счет других видов. Ленточные черви-паразиты развились из свободноживущих форм, потеряв в ходе эволюции пищеварительную и нервную системы, а также значительную часть репродуктивного аппарата. При этом ленточные глисты великолепно адаптированы к паразитическому образу жизни: они заняты почти исключительно откладыванием яиц, а большая часть метаболизма происходит за счет хозяина.