Джерри Койн - Вера против фактов: Почему наука и религия несовместимы

В конечном итоге все эти взгляды и их политические последствия проистекают из того, что человек верит в то, во что ему хочется верить, невзирая на все научные данные. Я не видел тому более наглядного свидетельства, чем высказывания человека, который наверняка знает очень много: отца Гая Консольманьо, иезуита и астронома, хранителя коллекции метеоритов Ватиканской обсерватории. Заметив, как удивляет людей тот факт, что у Ватикана вообще есть обсерватория, Консольманьо объяснил, что ее цель – «показать людям, что церковь не только буквально поддерживает науку… но что мы поддерживаем, принимаем и продвигаем использование и сердца нашего, и разума для понимания принципов устройства Вселенной». Едва ли нужно напоминать, что сердце – орган не для размышлений, и что мы никогда не поймем «принципы устройства Вселенной», если будем опираться на эмоции и веру, а не на разум. Так, сердце подсказывает отцу Консольманьо, что если инопланетяне существуют, то у них, как и у нас, есть душа.

Интересно представить себе, как выглядел бы наш мир без эмпирических убеждений, основанных на вере – и не только религиозной. На что он был бы похож?

Мир без веры потерял бы не хорошие свои черты – искусство и литературу, чувство товарищества, побуждающее нас помогать другим, моральные импульсы (как мы увидим, Европа сейчас в значительной мере атеистична, но едва ли ее можно назвать рассадником пороков), – а, наоборот, дурные. Что касается мирской жизни, мы лишились бы гомеопатии и других нерелигиозных форм нетрадиционной медицины, а противодействие глобальному потеплению и вакцинации стало бы слабее. В спорах о допустимости абортов, всеобщем медицинском обслуживании и политике стороны больше опирались бы на факты – хотя, конечно, личные предпочтения по-прежнему имели бы значение.

Что касается религии, мы лишились бы вредных догматов веры, основанных на факте несомненности морали, данной Богом. При отсутствии религии многие бесполезные аспекты общественного устройства потеряли бы практически всякую поддержку. Католичество считается одной из самых неэкстремистских религий, но если бы его положения не опирались на Писание, вот чего стало бы меньше: противодействия абортам, разводам, эвтаназии и исследованиям стволовых клеток; веры в греховность гомосексуальности; вмешательства в сексуальную жизнь взрослых людей, вступающих в связь по обоюдному согласию; принижения женщин (по крайней мере, в церкви) и представления о том, что женщина – это средство производства на свет новых католиков; противодействия контролю над рождаемостью и вакцинации против ВПЧ; заболеваемости СПИДом; запугивания детей чувством вины и муками вечного проклятия.

И это лишь одна религия. Догматы ислама еще более вредны, поскольку из-за тесной связи с политикой верования превращаются в законы, а часто и в законы шариата. Шариат опирается на Коран, а также на хадисы и Сунну – приписываемые Мухаммеду высказывания, наставления и взгляды. Таким образом, власть закона исходит от статуса Мухаммеда как проводника воли Аллаха – эмпирическое утверждение, бесспорное для большинства мусульман.

Интерпретация законов шариата и степень, в которой они применяются в гражданских и уголовных вопросах, варьируется между мусульманскими государствами. Некоторые, как Саудовская Аравия, Иран, Йемен и Судан, применяют их полностью, превращаясь таким образом в теократии. Многие другие страны, включая Египет, Ливию, Алжир, Индию, Пакистан и, как ни удивительно, Израиль, применяют их только по отношению к подданным-мусульманам и только в ограниченных вопросах, таких как брак или наследование имущества. Вот что означают законы шариата на практике: подчиненное положение женщин (включая разрешение выдавать замуж девочек), дискриминационные в отношении женщин законы о наследовании и разводе (в шариатском суде свидетельство женщины весит вполовину меньше, чем свидетельство мужчины, а для обвинения в насилии женщина должна представить четверых свидетелей). Законы шариата предусматривают телесные наказания, такие как порка или ампутация руки за кражу, и предписывают смертную казнь за гомосексуализм и отступничество от веры. Среди 13 стран, где предусмотрена смертная казнь за отказ от государственной религии или принятие атеизма, неисламских государств нет. Можно ли сомневаться, что если бы ислама не было, вместе с ним не было бы и значительной части этих неразумных законов? (Как можно приговорить к смерти за отступничество, если никакой веры нет?) Так же обстоит дело и с другими религиями, многие из которых используют свое писание для оправдания сексизма и ненависти к меньшинствам, а также для регулирования вопросов питания, стиля одежды и сексуальной жизни своих адептов.

Наконец, в мире было бы значительно меньше факторов, которые угрожают его разделить. Мусульманин против христианина и иудея, индуист против мусульманина, буддист против индуиста, католик против протестанта, суннит против шиита – вся ненависть, основанная исключительно на вере, исчезла бы. Конечно, вражда и ксенофобия никуда бы не делись. Вероятно, причина и того и другого кроется в эволюции. Но можно ли утверждать, что ненависть, основанную на религии, в конечном счете заменила бы какая-нибудь другая, как будто в мире непременно должен поддерживаться определенный уровень вражды? В конце концов, и сунниты и шииты – мусульмане, у них общие культурные корни. Они убивают друг друга только за веру.

И нет никаких причин, по которым мир без веры, в первую очередь религиозной, был бы запрограммированным обществом сталинского типа, похожим на улей. Мы это знаем, потому что, как мы скоро убедимся, нерелигиозные по большей части общества Европы очень неплохи. Они куда больше пригодны для жизни и, возможно, нравственнее, чем те – включая и западные религиозные конфессии вроде общин амишей, – которые, по сути, представляют собой теократии.

Я считаю, что от чистой веры любого сорта, будь то вера в Бога, гомеопатию или экстрасенсорное восприятие, следует отказаться. Но во всем ли? Не будет ли вера благом в определенных обстоятельствах? То есть стоит ли в каких-то ситуациях (важных для жизни или благополучия) действовать без учета имеющейся информации или вопреки ей? Бывают ли ситуации, в которых стоит выдавать желаемое за действительное и руководствоваться откровениями или бездоказательными догмами?

Мой ответ: такие ситуации бывают, но редко (с некоторыми оговорками). Под «верой» я подразумеваю, как всегда, уверенность без проверяемых доказательств. И, разумеется, ответ на вопрос «хорошо ли это?» достаточно сложен, так как следует различать, что хорошо для верующего и что хорошо для остальных или для общества в целом.