Бхагаван Раджниш (Ошо) - Музыка души

Итак, первое, что я могу сказать о молитве: это чувство безмерной благодарности, признательности. У тебя есть возможность быть здесь, в этом мире, во всей его красоте, со всеми его деревьями и реками, горами и звездами. В этой поразительной красоте ты живешь, ты пульсируешь жизнью. Ты не заслужил этой возможности. Ты получил ее в дар. Молитва возносит благодарность за этот дар жизни. Просто дышать – это такая радость!.. просто открывать глаза – и видеть зелень листьев!.. – или щебетание птиц, или звуки бегущей воды, или безмолвие ночи в ее бархатной тьме… Или закат, или утренняя заря… мы этого не заслужили! Все это мы получили в дар, но даже не высказали благодарности.

Существует Бог или нет, но мы обязаны благодарностью. Люди думают: «Если Бог есть, мы его поблагодарим». Я же говорю вам прямо противоположное: «Вы найдете Бога, если станете благодарить». Другого пути нет. Вы найдете Бога, если вы станете благодарны, потому что Бог случается лишь в этом измерении благодарности. Вы не смотрите ушами и не слушаете глазами: глаза могут только видеть, уши могут только слышать, – точно так, лишь благодарность может найти Бога, лишь благодарность способна чувствовать Бога.

И второе: молитва – это образ жизни. Это не определенный набор действий, выполняемый как некий утренний ритуал. Если молитва выполняется как ритуал, она теряет всякий смысл. Если молитва выполняется как ритуал, она не принесет тебе религиозности – она сделает тебя индуистом, она сделает тебя мусульманином, но не принесет религиозности. Пусть молитва будет чем-то абсолютно неформальным: чем-то из самого сердца… не ритуалом, – поспешно совершаемым по утрам, потому что «так надо»; потому что тебя так учили; потому что ты исполняешь свой долг. Не совершив ритуал, ты чувствуешь себя немного виноватым; совершив ритуал, ты не получаешь от него ни капли радости. Когда ритуал не совершен, получается только чувство вины. Чтобы избежать чувства вины, ты совершаешь ритуал. Это не молитва.

Молитва – это образ жизни.

Что я имею в виду? Человек молитвы пребывает в молитве двадцать четыре часа в сутки. Он спит в молитве; сам его сон – своего рода молитва. Во сне он так расслаблен, будто спит на руках у вселенной. Засыпая, он спит в божественности. Просыпаясь, он просыпается в божественности. Он открывает глаза, и первой в его сердце и в его существо входит благодарность, бесконечная благодарность. Он ест божественность, он пьет божественность. Он ступает в божественности. Он дышит в божественности, он дышит божественностью. Все его двадцать четыре часа молитва длится непрестанно. Как фоновая музыка на краю слуха, молитва звучит непрерывно. Что бы он ни делал, неважно: молитва продолжается.

Я не говорю, чтобы ты повторял «Рама, Рама, Рама» или «Алла, Алла, Алла». Повторение ничего не даст. Если ты начнешь повторять «Рам, Рам, Рам», – это нарушит нормальный ход жизни. За рулем – ты не сможешь нормально вести машину, потому что ум будет раздвоен. Ни в какую работу ты не сможешь вкладывать себя полностью. Так что не надо ничего повторять. Слова и повторение тут вообще не при чем; молитва – своего рода чувство, своего рода присутствие. Можешь представить себе спящую мать: ночью она спит, рядом спит ее ребенок… может быть, в сезон дождей, когда в небе тучи и гремит гром. Ее не разбудят раскаты грома. Но стоит ребенку чуть пошевелиться во сне, заплакать, и она тут же проснется. Гром не мог ее разбудить, но ребенок… Даже во сне некая часть ее существа помнит о ребенке. Так же и молитва.

Ты живешь повседневной жизнью, совершаешь обычные действия, работаешь, но глубоко внутри, в святая святых своего существа, хранишь непрестанный поклон существованию – продолжается молитва, продолжается благодарность. Иногда, в какой-то момент молчания, молитва выйдет на поверхность; в обычное же время она продолжается внутренне, подспудно.

В молитве живут ; в молитве не требуют … В молитве ты вверяешь себя молчанию и неизвестности существования.

Мы так малы; существование так необъятно… мы явились сюда лишь на считанные мгновения; существование же всегда было и всегда будет. Мы лишь небольшие волны в этом необъятном океане. Мы можем просить, но не вправе требовать. Мы можем просить, потому что мы не чужды существованию; мы в нем не посторонние. Мы ему сродни. Мы ему сопричастны. Существование населило нами свою вселенную. По воле существования мы существуем. Мы можем просить. Но в просьбе нет ноты требования. Мы благодарны, если просьба исполнена. Мы благодарны, если просьба не исполнена. Помни это. В этом красота молитвы.

Если просьба исполнена, мы благодарны, – очевидно. Если просьба не исполнена, мы все равно благодарны. Почему мы благодарны, даже когда просьба не исполнена? Потому что человек, который знает, что такое молитва, который живет молитвой, знает также, что иногда мы просим того, что для нас нехорошо. Существованию виднее. Если просьба полезна для нас, она будет исполнена. Если просьба не полезна, она не будет исполнена.

Как-то я слышал…

Любимая кукла маленькой девочки упала и разбилась вдребезги. Всхлипывая над осколками, девочка сказала брату:

– Я помолюсь Богу, чтобы он собрал осколки и сделал куклу целой.

– И ты думаешь, Бог ответит на твою молитву?

– Ответит. Вот увидишь.

Через два часа брат вернулся и спросил сестру:

– Ну как? Бог уже ответил?

– Ответил, – сказала она и указала на осколки. – Он сказал «нет».

Это и есть молитва. Ты вправе просить, но не вправе требовать. Нет – значит нет. В конце концов, решение принимает Бог. Требование подразумевает, что ты уже все решил. Требование означает: ты хочешь, чтобы существование исполнило твою волю. Просьба значит только: «Я кладу свое желание к твоим ногам, но на все твоя воля – да свершится воля Твоя; да приидет Царствие Твое…» Эти последние слова Иисуса на кресте – вот что такое молитва!

Остерхус говорит: «Никто не может молиться без слов, потому что никто не существует вне языка, и всё суть диалог». Будда говорит, что молитва есть молчание. И оба правы. Остерхус прав – в определенном смысле это верно: никто не может молиться без слов, потому что никто не существует вне языка. Язык для нас почти то же самое, что для рыбы океан. Язык наш океан.

Так что Остерхус прав. И он вполне понимает важность языка, потому что он поэт. Только поэт вполне понимает важность языка – не лингвист, не грамматик. Грамматик знает только тело языка; поэт знает его сердце, его душу, его дух, его невидимое измерение. Остерхус прав: никто не существует вне языка, и всё суть диалог.

Да, молитва – это своего рода диалог. Часть говорит с целым. Часть обращается к целому. И этому диалогу тебе нужно будет научиться.