Майкл Шермер - Тайны мозга. Почему мы во все верим

В XIX веке, когда жители Гаити и Доминиканской Республики боролись за независимость, стали очевидными и другие различия. Гаитянские рабы поднимали яростные мятежи, и вмешательство Наполеона в попытке восстановить порядок породило у жителей гаитянской части острова глубокое недоверие к европейцам. Население Гаити не хотело иметь ничего общего с будущей торговлей и инвестициями, импортом и экспортом, иммиграцией и эмиграцией, в итоге ничего не выиграло в экономическом отношении от этих и других факторов. Сравните: доминиканцы обрели независимость сравнительно ненасильственным путем, на протяжении десятилетий страна то была независимой, то снова возвращалась под контроль Испании, которая в 1865 году наконец решила, что эта территория ей не нужна. На протяжении всего этого периода доминиканцы говорили по-испански, развивали экспорт, торговали с европейскими странами, привлекали европейских инвесторов, а также иммигрантов из Германии, Италии, Ливана и Австрии, что помогло построить динамичную экономику. В середине ХХ века обе страны очутились во власти жестоких диктаторов. При Рафаэле Трухильо в экономике Доминиканской Республики наблюдался значительный рост ввиду стремления диктатора к личному обогащению. В итоге была создана динамичная индустрия экспорта (преимущественно принадлежавшая Трухильо), в страну приезжали ученые и специалисты по выращиванию лесов, чтобы сохранить их для личного использования Трухильо и выгоды принадлежащих ему лесозаготовительных компаний. Гаитянский диктатор Франсуа Дювалье, или «Папа Док», который не предпринимал перечисленных выше мер, способствовал дальнейшей изоляции Гаити от остального мира.

Применение метода сравнения к натурным экспериментам истории ничем не отличается от того, как современные социологи и экономисты сравнивают натурные эксперименты общества. Нельзя намеренно сделать бедной группу людей, а затем наблюдать, как меняются в этой группе состояние здоровья, уровень образования и преступности. Но мы можем оглядеться по сторонам и найти группы обедневших людей в больших городах, а затем оценить различные факторы и сравнить их с показателями для других социально-экономических классов. Этот процесс – настолько же точная научная методика, как любая применяющаяся в естественных науках. Как только логическая или историческая наука получает прочный фундамент из накопленных положительных свидетельств, она становится наукой, поддающейся проверке.

Метод непротиворечивости свидетельств и метод сравнения обычно применяют палеонтологи и эволюционные биологи для проверки гипотез, касающихся эволюции, результаты накапливаются в виде положительных свидетельств в поддержку теории эволюции. Для того чтобы опровергнуть теорию эволюции, креационистам понадобилось бы распутать все эти независимые цепочки свидетельств, а также построить соперничающую теорию, способную объяснить их лучше, чем теория эволюции. Но креационисты не делают этого, только прибегают к отрицательным свидетельствам типа «если эволюционные биологи не в состоянии представить естественное объяснение Х, тогда сверхъестественное объяснение Х должно быть верным». Ничего подобного. Принцип положительных свидетельств гласит, что необходимо иметь положительные свидетельства в пользу теории, а не только отрицательные свидетельства против соперничающих теорий.

Принцип положительных свидетельств применим ко всем утверждениям. Скептики подобны жителям Миссури, штата по прозвищу «Покажи-ка мне». Покажи-ка мне положительное свидетельство своих утверждений. Покажи-ка мне труп снежного человека. Покажи археологические артефакты из Атлантиды. Покажи доску уиджа, на которой слова пишутся при помощи людей с надежно завязанными глазами. Покажи мне катрен Нострадамуса, в котором предсказана Вторая мировая война или 11 сентября до того, как они произошли, а не постфактум (который не учитывается в науке из-за ретроспективной предвзятости). Покажи свидетельство тому, что альтернативные медикаментозные средства действуют эффективнее плацебо. Покажи мне инопланетянина или своди меня на корабль-матку. Покажи мне разумного Творца. Покажи Бога. Покажи, и я поверю.

Большинство людей, в том числе и ученых, рассматривают вопрос о Боге отдельно от всех прочих утверждений. Они вправе так поступать, пока конкретное утверждение, связанное с этим вопросом, нельзя – даже в принципе – исследовать научными методами. Но что может относиться к таким утверждениям? Большинство религиозных утверждений поддается проверке, например, что молитва положительно влияет на исцеление. В этом случае контролируемые эксперименты до сих пор не показали никакой разницы между выздоровлением пациентов, за которых молились и за которых не молились. Если я и поверю чему-либо, то явному и недвусмысленному, например, если после ампутации у пациента вырастет новая конечность. Амфибиям это под силу. Новая наука – регенеративная медицина – вплотную подошла к возможности делать то же самое. И, разумеется, это способно проделать всемогущее божество.

Мы подошли к концу нашего повествовательного путешествия веры, но на самом деле это лишь начало нового понимания того, как мозг генерирует убеждения и подкрепляет их как истины. Из многочисленных тайн, еще не открытых нами, и задач, ответы которые мы лишь пытаемся найти, выделяется одна. Homo rationalis – вид человека, который тщательно взвешивает все решения с помощью холодной и твердой логики и рационального анализа данных, не просто вымер, но и, вероятно, никогда не существовал. Мистер Спок – это научная фантастика. И это хорошо, потому что люди, эмоциональным сетям мозга которых (в особенности лимбической системе) нанесен ущерб, обнаруживают, что почти невозможно принимать даже простейшие решения в связи с самым обыденным жизненным выбором, например, какую зубную пасту купить: при обилии марок, размеров, свойств и цен мы, имея в распоряжении только рассудок, надолго застряли бы в отделе супермаркета, закаменев в нерешительности. Аналитический паралич. Эмоциональный рывок веры за пределы рассудка зачастую требуется уже для того, чтобы просто прожить очередной день, а тем более принимать важные жизненные решения.

В конечном счете все мы пытаемся осмыслить мир, и природа наделила нас обоюдоострым мечом доводов за и против. С одной стороны, наш мозг – самая изощренная и сложная во всей вселенной машина для обработки информации, способная постичь не только саму вселенную, но и процесс постижения. С другой стороны, в результате того же самого процесса формирования убеждений о вселенной и нас самих мы также в большей мере, чем какой-либо другой вид, способны к самообману, к иллюзиям, к одурачиванию себя, хоть мы и пытаемся предотвратить одурачивание нас природой.