Майкл Шермер - Тайны мозга. Почему мы во все верим

Наиболее любопытные и практически значимые открытия Уитсон и Галински сделали в процессе исследования связи между недостатком контроля и восприятием паттернов на фондовой бирже. Контролем манипулировали с помощью описания ситуации на рынке как либо волатильной (одной группе участников показывали газетный заголовок «Инвесторов ждут бурные воды» и описание на один абзац, содержащий строчку, согласно которой инвестиции в рынок акций «подобны прогулке по минному полю»), либо стабильной (другой группе показывали заголовок «Инвесторам предстоит спокойное плавание» и описание на один абзац, содержащий строчку, судя по которой инвестирование в рынок акций подобно «прогулке по цветущему лугу»). Затем участникам предлагали никак не связанные с прочитанным данные об акциях; они читали подборку из двадцати четырех высказываний о финансах двух компаний, часть высказываний носила позитивный, часть – негативный характер. К компании А относились шестнадцать позитивных и восемь негативных высказываний, к компании В – восемь позитивных и четыре негативных. Но несмотря на то, что соотношение позитивных высказываний к негативным было одинаковым для обеих компаний (2:1), участники эксперимента, ранее узнавшие о «волатильности рынка» («Бурные воды») со значительно меньшей вероятностью вложили бы средства в компанию В по сравнению с участниками, узнавшими о «стабильности рынка» («Спокойное плавание»). Почему? Потому что участники, столкнувшиеся с «волатильностью рынка», запомнили больше негативных высказываний о компании В, в то время как участники, узнавшие о «стабильности рынка», точно запомнили количество негативных высказываний. Почему так произошло?

Это результат так называемой иллюзорной корреляции , восприятия причинно-следственной связи между двумя наборами переменных, между которыми этой связи нет, или переоценка связи между двумя переменными. Эффект иллюзорной корреляции особенно силен, когда у людей образуется ложная ассоциация между (Х) причастностью к статистически небольшой группе и (Y) редкими и обычно негативными характеристиками или поступками. Так, обычным явлением оказывается запоминание людьми тех дней, когда они (Х) вымыли машину и (Y) пошел дождь, сравнительно редким – свойственное белым американцам переоценивание количества арестов (Y) в среде афроамериканцев (Х). [63] Д. Л. Гамильтон и С. Дж. Шерман, «Восприятие отдельных личностей и групп» (D. L. Hamilton and S. J. Sherman, “Perceiving Persons and Groups”, Psychological Review 103, no. 2, 1996), 335–355.

Что можно поделать с иллюзорной корреляцией и более общей проблемой выявления иллюзорных паттернов? В заключительном эксперименте Уитсон и Галински создавали ощущение утраты контроля у двух групп участников, а затем просили представителей одной группы обдумать свои главные жизненные ценности и утвердиться в мнении о них. Это испытанный метод снижения уровня усвоенной беспомощности. Затем исследователи представили участникам все те же «зашумленные» изображения и убедились: те участники, которые ощутили нехватку контроля, но не получили возможности самоутвердиться, увидели больше несуществующих паттернов, чем те, кто прошел этап самоутверждения.

Примечательно, что, как призналась Уитсон в разговоре со мной, этот протокол исследования она разрабатывала в один из особенно стрессовых периодов своей жизни, когда сама чувствовала, что почти полностью утратила контроль. Вот вам и лечебные свойства науки. Способ сработал. «Когда перед хирургической операцией, – продолжала рассуждать Уитсон, – людям подробно рассказывали о том, что им предстоит, уровень тревожности снижался, выздоровление проходило быстрее. Знание – еще одна форма контроля». Это напоминает исследование, проведенное в одном из домов престарелых Новой Англии в 1976 году гарвардским психологом Эллен Лангер и ее коллегой Джудит Родин, ныне президентом Рокфеллеровского фонда. Жителям этого дома престарелых давали растения и возможность раз в неделю смотреть фильмы, но с разной степенью контроля. Например, подопечные дома престарелых с четвертого этажа, которым поручили поливать растения и дали возможность выбирать один вечер в неделю, когда им хотелось бы посмотреть фильм, жили дольше и оставались более здоровыми, чем прочие обитатели того же дома, даже те, которым дали растения, но поливать их поручили обслуживающему персоналу. Именно ощущение контроля так явно отразилось на состоянии здоровья и благополучии. [64] Итог этим и многим другим исследованиям подведен в последней книге Эллен Лангер «Против часовой стрелки: осознанное здоровье и сила возможности» (Ellen Langer, Counterclockwise: Mindful Health and the Power of Possibility , New York: Ballantine Books, 2009). Возможно, это имел в виду Вольтер, когда в финале «Кандида» главный герой отвечает на заявление доктора Панглоса о том, что «все события неразрывно связаны в лучшем из возможных миров»: «Это вы хорошо сказали, – отвечал Кандид, – но надо возделывать наш сад».

Временами мои слова о вреде суеверий оспаривают примерно в таких выражениях: «Ладно вам, Шермер, пусть у людей будут свои заблуждения. Что в этом плохого?» Если пока оставить без внимания такие развлечения, как чтение гороскопа в газете или предсказания, найденного в печенье, обычно я отвечаю, что жить лучше в реальном, а не в вымышленном мире. А вред в последнем случае может быть весьма серьезным, если наша паттерничность относится к ложноположительному срабатыванию первого рода.

В чем заключается этот вред? Спросите у жертв Джона Патрика Беделла, который напал на охранников у входа в Пентагон в марте 2010 года, – того самого Беделла, который теперь называет себя правым экстремистом и «знатоком истины» об 11 сентября. В одном из постов в интернете он утверждал, что намерен предать огласке всю правду о «сносе небоскребов» 11 сентября. По-видимому, в состоянии бредового расстройства Беделл намеревался стрельбой проложить себе путь в Пентагон и узнать, что на самом деле произошло в упомянутый день. Смерть посредством заговора.

Смерть посредством теории – еще один наглядный пример. В апреле 2000 года десятилетнюю Кэндас Ньюмейкер начали лечить от некой болезни под названием «расстройство привязанностей» (РП). Джин Ньюмейкер, удочерившая Кэндас за четыре года до этого, не справлялась с девочкой, у которой, по ее мнению, были проблемы с дисциплиной. Когда Джин обратилась за помощью к терапевту, состоящему в Ассоциации лечения и воспитания детей с проблемами привязанности, [65] Ассоциация лечения и воспитания детей с проблемами привязанности, http://www.ATTACh.org. ей объяснили, что Кэндас нуждается в терапии привязанности (ТП) на основе теории, которая гласит: если в решающие первые два года нормальная привязанность не была сформирована, значит, ее можно повторно сформировать в более позднем возрасте. Чем-то это сродни утверждению о том, что если импринтинг у только что вылупившегося утенка не произошел в ранний критический период, то его можно осуществить позднее (на самом деле нельзя).