Майкл Шермер - Тайны мозга. Почему мы во все верим

Я сам много раз получал подобные впечатления в связи с участием в безостановочных трансконтинентальных велосипедных гонках Race Across America (RAAM) протяженностью около 4827 километров. В 1993 году журнал Outside причислил их к «труднейшим из спортивных состязаний» (на основании таких критериев, как протяженность дистанции, сложность трассы, боль и мучения, внешние условия, процент участников, сходящих с дистанции, время восстановления и других факторов). [88] Итоговый рейтинг таков: (8) триатлон на Гавайях Hawaii Ironman Triathlon, (7) сверхмарафон Бэдуотер, кросс по пересеченной местности на 235 км, (6) состязание в плавании на 40 км La Traversee Internationale, (5) cостязания в условиях дикой природы Raid Gauloises, (4) состязания лучших рейнджеров американской армии, (3) гонки на собачьих упряжках Iditarod, (2) кругосветные состязания одиночных экипажей яхт Vendee Globe, (1) велосипедные гонки Race Across America. Трасса RAAM начинается на Западном побережье и заканчивается на Восточном, участники спят только в силу необходимости и стараются тратить на остановки как можно меньше времени. Лучшие гонщики преодолевают три тысячи миль за восемь с половиной или девять суток, в среднем оставляя позади 550 километров в сутки и ухитряясь выспаться всего за девяносто минут. Погодные условия варьируются от 120 градусов по Фаренгейту (49 °C) в пустынях Калифорнии до 30 градусов (–2 °C) и ниже в Скалистых горах Колорадо. Боль от натертых седлом мозолей и в точках давления, а также усталость почти невыносимы. Восстанавливать силы некогда. Процент сходящих с дистанции – примерно две трети от общего числа участников, наглядное свидетельство сложности этого ультрамарафона, за почти три десятилетия проведения которого менее двухсот человек завоевали заветное кольцо RAAM. Эти гонки – периодическое исследование физического и психологического истощения, которые в сочетании с депривацией сна породили немало невероятных и удивительных историй о больших и малых дорогах Америки. Все это я знаю потому, что в 1982 году стал одним из основателей гонки вместе с тремя товарищами и пять раз участвовал в ней.

Всем гонщикам RAAM есть что рассказать о неизгладимых впечатлениях, полученных в этих невероятных условиях. Я сам часто принимал скопления почтовых ящиков у обочины на Среднем Западе за толпы приветствующих нас фанатов. Заплаты на асфальте, следы мелкого ремонта дорожного покрытия выглядят похожими на животных и мифических существ. Во время гонки в 1982 году олимпиец Джон Ховард сообщил съемочной группе АВС: «Недавно я видел примерно пятьдесят метров шоссе, испещренных египетскими иероглифами, – мне впервые попалась на глаза такая бредятина, но она там была!» Джон Марино вспоминал о той же гонке: «Во время тумана я ехал по Пенсильвании и представлял, что еду вдоль стены заполненного туманом туннеля. Я опустил руку, остановился, сошел с велосипеда и сел на землю, а затем снова сел в седло». В гонке 1986 года Гэри Веррилл приобрел опыт внетелесных перемещений: «После трех дней гонки со мной случилось что-то вроде помрачения сознания. Я был достаточно активен, чтобы поддерживать разговор, но одновременно видел себя со стороны. Ощущения были в точности как во сне, с единственной разницей в виде разочарования, что нельзя проснуться или управлять этим сном». [89] Об этих и многих других впечатлениях я рассказал в книге «Race Across America: муки и радости самой продолжительной и трудной в мире велосипедной гонки» (Michael Shermer, Race Across America: The Agonies and Glories of the World’s Longest and Cruelest Bicycle Race , Waco, Tex.: WRS Publishing, 1993).

Когда я был директором гонки, мне часто случалось встречать среди ночи велосипедистов с мутным взглядом, бормочущих об ангелах-хранителях, таинственных фигурах, всевозможных интригах и заговорах против них.

В 90-е годы, когда я был директором гонки, мне часто случалось встречать среди ночи велосипедистов с мутным взглядом, бормочущих об ангелах-хранителях, таинственных фигурах, всевозможных интригах и заговорах против них. Однажды ночью в Канзасе (где Дороти привиделось ее путешествие в страну Оз), я повстречал гонщика RAAM, стоящего возле какой-то железной дороги. На вопрос, что он делает, он объяснил, что ждет поезд, который отвезет его к Богу. Не так давно пятикратный победитель гонки Юре Робич увидел, как трещины на асфальте складываются в зашифрованные сообщения, а потом у него начались галлюцинации с участием медведей, волков и даже инопланетян. Солдат словенской армии Робич однажды был вынужден сойти с велосипеда, чтобы вступить в схватку с толпой почтовых ящиков, которые он принял за вражеский отряд, а в следующем году за ним погналась завывающая шайка чернобородых всадников. «Моджахеды стреляли в меня, – вспоминал Робич, – и мне пришлось прибавить скорость». [90] Процитировано в: Дэниел Койл, «То, что не убивает меня, делает меня страннее» (“Daniel Coyle, That Which Does Not Kill Me Makes Me Stranger”, New York Times , February 5, 2006, http://nytimes.com/2006/02/05/sports/playmagazine/05robicpm.html.

Какой бы ни была его непосредственная причина (температура, высота над уровнем моря, гипоксия, физическое истощение, депривация сна, голод, одиночество, страх), более глубокую причину эффекта ощущения присутствия следует искать в мозге.

Аналогичное RAAM состязание – Iditarod , безостановочные гонки на собачьих упряжках между Анкориджем и Номом на Аляске, на дистанции протяженностью тысячу шестьсот километров, во время которых каюры в течение 9–14 суток обходятся минимальным количеством сна. Все это время они проводят в полном одиночестве, если не считать их собак, редко видят других участников состязаний, зато часто – галлюцинации, в которых фигурируют лошади, поезда, НЛО, невидимые самолеты, оркестры, фантастические животные, человеческие голоса ниоткуда, иногда – фантомы людей возле тропы, воображаемых друзей, присаживающихся прокатиться на сани и развлекающих каюров беседой во время длинных одиноких перегонов. Четырехкратный победитель Ланс Мэкки вспоминал день, когда он гнал упряжку и увидел на обочине вяжущую на спицах девушку. «Она засмеялась мне, помахала рукой, я проехал мимо, и она исчезла. Смех, да и только». [91] Райан Хадсон, «Iditarod: галлюцинации – не только горящий человек» (Ryan Hudson, “Iditarod, More Hallucinations Than Burning Man”, SB Nation , March 16, 2010, http://www.sbnation.com/2010/3/16/1376103/iditarod-hallucination-2010-lance-mackey-newton-marshall. Каюр Джо Гарни заметил, что в его санях едет какой-то человек. Он вежливо попросил незнакомца сойти, но тот не шевельнулся. Тогда Гарни похлопал его по плечу и настойчиво потребовал покинуть сани, а когда незнакомец отказался наотрез, Гарни ударил его. [92] Лью Фридмен, Anchorage Daily News , 19 марта 1993 года, процитировано на http://www.helpsleddogs.org/remarks-mushermistreatingdogs.htm#hallucinate.

Что происходит с мозгом во время вызванного агентами ощущения присутствия? Поскольку все эти события происходят в настолько иных условиях, у меня есть все основания подозревать, что и причина у них не единственная. Например, если речь идет о большой высоте, можно включить в список подозреваемых гипоксию, однако у полярных исследователей подобные впечатления появлялись на небольшой высоте над уровнем моря. Виной всему могут быть низкие температуры, но моряки-одиночки и гонщики RAAM в теплом климате тоже ощущают чье-то присутствие. Полагаю, экстремальные внешние условия – необходимое, но недостаточное объяснение опыта ощущаемого присутствия. Какой бы ни была его непосредственная причина (температура, высота над уровнем моря, гипоксия, физическое истощение, депривация сна, голод, одиночество, страх), более глубокую причину эффекта ощущения присутствия следует искать в мозге. Предлагаю четыре возможных объяснения: (1) распространение нормального для нас ощущения присутствия нас самих и других людей в нашем физическом и социальном окружении; (2) конфликт между «высоким» контролируемым разумом и «низкими» автоматическими эмоциями; (3) конфликт в схеме организма, или в нашем физическом ощущении своего «я», когда мозг обманом заставляют поверить, что есть и другое «я»; или (4) конфликт в схеме разума, или в нашем психологическом ощущении своего «я», когда разум обманом заставляют считать, что есть и другой разум.