Майкл Шермер - Тайны мозга. Почему мы во все верим

Последующие исследования выявили различия между полушариями головного мозга верующих и скептиков. В одном эксперименте команда Браггера, завязав участникам глаза, давала им в руки стержень и предлагала физическим способом найти его середину. Кроме того, участникам эксперимента предлагали вопросы шкалы магического мышления, служащей для количественной оценки веры в паранормальные явления и опыта столкновений с ними. Оказалось, что эксцентричные верующие в паранормальные явления определяли середину стержня со смещением влево, а это значит, что на их восприятие пространства и расстояния влияло правое полушарие мозга. Затем в лаборатории Браггера провели еще один эксперимент, в котором цепочки букв, образующие либо слово, либо чепуху, показывали в левом и правом полях зрения, а от участников эксперимента требовалось подать знак в том случае, если они узнавали слово. Кроме того, участники оценивали свою веру в экстрасенсорное восприятие по шестибалльной шкале. Итог: у скептиков наблюдалось более значительное доминирование левого полушария по сравнению с верующими, а у верующих – превосходящие правополушарные результаты по сравнению со скептиками. При сопоставлении ЭЭГ с результатами эксперимента выяснилось, что активность правого полушария у верующих более выражена по сравнению с неверующими в экстрасенсорное восприятие. [115] Там же, 1299.

Что все это означает? Исследования разделенного мозга свидетельствуют о том, что существует множество четких различий между правым и левым полушариями мозга, однако эти различия гораздо тоньше и трудноуловимее, чем считалось вначале (значит, можно не принимать во внимание большинство утверждений в бесконечном потоке книг из серии «помоги себе сам», рассказывающих, например, о том, как улучшить работу правого полушария, чаще пользуясь левой рукой, или левого полушария, выполняя определенные упражнения для правой руки). Тем не менее все же есть расхождения между полушариями: кора левого преобладает в вербальных задачах, таких, как письменная и устная речь, а кора правого – в невербальных и пространственных. Было бы упрощением сказать, что левое полушарие – это наш буквальный, логический, рациональный мозг, а правое полушарие – наш метафорический, холистический и интуитивный мозг, тем не менее это удачное первое приближение к разделению труда у нас в голове.

Это не значит, что доминирование (каким бы незначительным оно ни было) одного полушария над другим – хорошо или плохо. Все зависит от задачи. Например, творческие способности во всех сферах (в живописи, музыке, литературе, даже в естественных науках), по-видимому, связаны с доминированием правого полушария, и это логично, поскольку творческие способности – это и есть умение находить новые примечательные закономерности как в осмысленном, так и в бессмысленном шуме. Если бы мы были просто логическими машинами, штампующими в качестве продукции результат строго определенных когнитивных алгоритмов, ничего нового никогда не было бы создано или открыто. В определенные моменты нам приходится мыслить нестандартно и соединять точки линиями так, чтобы получались новые рисунки. Разумеется, загвоздка в том, как поддержать баланс между нахождением нескольких новых и примечательных паттернов в фоновом шуме и нахождением только паттернов в отсутствие шума. Возможно, в этом и заключается разница между креативностью и безумием.

В некотором смысле креативность предполагает процесс паттерничности, нахождения новых закономерностей и создания на их основе оригинальных продуктов или идей. Конечно, эти продукты или идеи должны быть полезными или уместными в данном контексте или окружении, чтобы мы признали их креативными, иначе любой ученый-любитель или участник певческого конкурса American Idol был бы неотличим от Эйнштейна или Моцарта. Связь между паттерничностью, креативностью и безумием следует из стиля мышления, который является излишне объединяющим и видит закономерности во всем, не делая различий. «Когда я исследовала нейрологические аспекты креативности, – объясняла клинический психолог Андреа Мари Кушевски, – одним из нюансов, на которые я случайно наткнулась, оказалась такая черта, как «отсутствие латентного торможения», или, как описал ее Ганс Айзенк, «всеобъемлющий стиль мышления». Люди с нарушениями шизофренического спектра склонны к всеобъемлющему стилю мышления, это означает, что они видят закономерности там, где не существует наполненных смыслом закономерностей, и не видят разницы между осмысленным и бессмысленным паттерном». [116] Личная переписка, 13 января 2010 года. См. также Андреа Мари Кушевски, «Генетика креативности: непрогнозируемое накапливание безумия» (Andrea Marie Kuszewski, “The Genetics of Creativity: A Serendipitous Assemblage of Madness”, METODO Working Papers , no. 58, 2009), http://ssrn.com/abstract=1393603.

В сущности, этот факт был выявлен когнитивным нейробиологом из Института Макса Планка Анной Абрахам и ее коллегами в 2005 году во время исследования связи между креативностью и такой личностной чертой, как психотизм – одной из трех черт, которые психолог Ганс Айзенк включил в свою модель личности P-E-N (две другие – экстраверсия и нейротизм). Айзенк первым предположил возможность взаимосвязи между психотизмом и креативностью, а также то, что избыток первого ведет к психозам и шизофрении ввиду характерного «чрезмерно инклюзивного когнитивного стиля», который может привести к усматриванию закономерностей там, где их нет. Можно воспринимать это явление как «паттерничность на стероидах». Абрахам исследовала два аспекта личности у восьмидесяти здоровых участников эксперимента: одним из этих аспектов была оригинальность/новизна, другим – практичность/полезность. Абрахам и ее коллеги предсказывали, что «более высокие уровни психотизма сопровождаются большей степенью концептуального диапазона и повышенными уровнями оригинальности творческой образности, но не связаны с практичностью/полезностью идеи». Именно эти результаты они и получили. Участники с более высокими уровнями психотизма продемонстрировали большую креативность, но ее практичность была ниже, и Абрахам с коллегами пришла к выводу, что причина тому – способность к «ассоциативному мышлению» (нахождению ассоциаций между произвольно взятыми предметами), а не к «целеориентированному мышлению». [117] Анна Абрахам, Сабина Виндманн, Ирене Даум и Онур Гюнтюркюн, «Концептуальное расширение и творческая образность как функция психотицизма» (Anna Abraham, “Sabine Windmann, Irene Daum and Onur Gunturkun, Conceptial Expansion and Creative Imagery as a Function of Psychoticism”, Cosciousness and Cognition 14, no. 3, September 2005), 520–534. То есть нахождение новых и полезных паттернов – это хорошо, а нахождение новых паттернов повсюду и неспособность различать их – плохо.