Леонид Успенский - Смысл икон

Св. Георгий. Икона мозаичная. XII в. Монастырь Ксенофонт. Афон

Святитель Василий Великий изображен, как обычно изображаются епископы, в полном облачении, с атрибутами его епископского достоинства. Поверх его фелони на плечах возложен ниспадающий омофор с крестами, «при помощи которого прообразует он воплощенного Божия Сына» [219], или, по толкованию свт. Германа, «омофор, имже облагается епископ, знаменует заблудшее овча, которое Господь, обретши, восприял на рамена Свои <���… >. Имеет же и кресты сего ради яко и Христос на раменах Своих понесе крест Свой…» [220]Как преемник апостолов и учитель своей Церкви, в левой руке он держит Евангелие, правая же молебно протянута к сидящему в центре чина Христу. Фигура свт. Василия полна величественного спокойствия. Его высокий, выпуклый лоб носит печать сосредоточенной, глубокой мысли. Перед нами образ учителя Церкви, великого богослова, истолкователя тайны Святой Троицы.

Усекновение главы Иоанна Крестителя. XVII в. Строгановская школа. Музей икон. Реклинхаузен (Германия)

Мучение св. Параскевы огнем. Клеймо иконы Мученица Параскева Пятница, с житием. Россия. XVI в. Псковский музей-заповедник

Святой Георгий изображен в традиционном для мученика красном плаще и голубом, с зеленоватым оттенком хитоне. Его изображения отличаются разнообразием: он пишется то верхом на коне, поражающим дракона (см. ил. на с. 210), то пешим воином. Изображается он также и как военный трибун – в патрицианских одеждах, с металлической диадемой на голове, с кольчугой под плащом, правой рукой держащим крест, левой – меч. Здесь же, в чине, ни он, ни другие святые мученики в традиционной иконописи никогда не изображаются в своем воинском достоинстве и с оружием. Поскольку, как мы говорили при разборе иконостаса, чин есть образ нормального порядка вселенной, порядка будущего века, то очевидно, что в нем нет места никакой вражде, а следовательно, и оружию. Если свт. Василий Великий изображается в том служении, за которое он прославлен, за свою жизнь которая была его подвигом, то св. Георгий изображается прославленным за свою смерть – как мученик ради Христа, ибо его земное служение было лишь путем к подвигу [221].

Мученики в православной иконописи не изображаются и с атрибутами своих мучений, ибо для Церкви важно не то, как и чем их пытали, а то, за что они пострадали.

Св. Василий Великий. Деталь иконы. Новгород. Около 1400 г. Собрание Келликена. Амберг

Св. вмч. Георгий. Деталь иконы. Новгород. Около 1400 г. Собрание Келликена. Амберг

Здесь следует отметить, что и изображения мучений встречаются на иконах святых исключительно редко (например, усекновение главы Иоанна Предтечи). Когда же они изображаются, то помещаются в так называемых клеймах на бортах иконы святого в качестве второстепенного, добавочного элемента. Другими словами, в иконе, как и в службе святому, центр тяжести всегда лежит не на мучительности и тяготе подвига, а на радости и мире, которые являются его плодами.

В иконах свт. Василия Великого и св. великомученика Георгия особенное внимание привлекают лики как своим внутренним содержанием, так и манерой исполнения. Так же как и фигуры святых, они написаны с крайней непосредственностью и точностью. Зеленоватый с коричневым оттенком санкир (основной тон) положен легко и прозрачно. Местами сквозь него просвечивает белый фон доски, создавая игру теней и придавая им глубину и прозрачность. На этот довольно темный санкир свободной плотной плавью положены последовательно два высветления: первое – из желтой охры с красной, второе – из желтой охры с белилами. Обработка формы завершается сильными, смело и точно положенными оживками. Они сделаны чистыми белилами и положены так, что выравнивают и закрывают неровные края плави. Темные волосы св. Георгия высветлены золотистой охрой; у свт. Василия они, как и его борода, лежат сплошным пятном, разбитым несколькими штрихами более темной краски. Вообще, техника отличается простотой, уверенностью и силой и напоминает технику фрески. Она несколько грубоватая, но сильная и точная, с большим живописным размахом.

В ликах святых нет суровости. Они притягивают каким-то «неподвижным» покоем, и в то же время трудно определить, чем больше передано движение вперед – телом ли, молебно простертыми руками или глазами. Лики и глаза святых, т. е. то, что выражает высшее средоточие духовной жизни человека, показывают полную власть духа над телом, особенно свойственную русской иконе. Это как бы образное выражение слов тропаря, который поется вместо Херувимской песни Великой Субботы: «Да молчит всякая плоть человеча <���…> и ничтоже земное в себе да помышляет». Этим отсутствием помышления о земном в просвещенной Духом Святым и приведенной к молчанию плоти дышат оба лика святых. Они лишены плотской тяжести и полны духовной безмятежности. Особенно характерен лик св. Георгия. Он не лишен ничего свойственного человеческой природе и в то же время, когда на него смотришь, кажется, что видишь перед собой лик не человека, а ангела (см. с. 59–60). По-человечески мужественный, волевой и сильный, он поражает своей неземной чистотой и спокойствием.

Прп. Сергий Радонежский. XX в. Община Сен-Дени и св. Серафима. Париж

Преподобный Сергий Радонежский (1314–1392) – один из самых популярных русских святых [222]. Основанный им во имя Святой Троицы монастырь, ныне Троице-Сергиева Лавра, является теперь духовным центром России. Начавшееся еще при жизни и никогда не прекращавшееся исключительное влияние этого святого сказывается прежде всего на внутренней духовной жизни страны, на ее монашестве. По следам прп. Сергия пошло множество последователей, и большинство монастырей, возникших после него, находилось под его прямым или косвенным влиянием. Он был главой и учителем русского пустынножительного иночества. Большинство святых XIV и XV вв., молитвенников за Землю Русскую в это трудное для нее время, являются его учениками или «собеседниками». Знаменательно то, что монастырь, собравшийся вокруг него, посвящен Святой Троице – Первообразу того единства, осуществлением которого в мире должен быть монастырь. Это единство, этот полный внутренний мир, было достигнуто святым не только с людьми, но и с дикими зверями [223]. В нем был на деле восстановлен тот нормальный строй вселенной, при котором вся природа, объединенная вокруг человека, подчиняется Богу. Монастырь прп. Сергия, ставший центром русской святости в этот период ее расцвета, был также и очагом иконописания. В нем, по-видимому, обучался своему искусству величайший иконописец прп. Андрей (Рублев), который для него же написал впоследствии свою знаменитую «Троицу». Одна из первых икон прп. Сергия была написана его племянником, святым иконописцем Феодором, архиепископом Ростовским, бывшим монахом Троицкого монастыря.