Леонид Успенский - Смысл икон

Наша икона – типичный пример новгородской школы XV в. Не имея черт аристократизма, отличающего иные произведения новгородского искусства, она зато обладает большей свободой выражения и особой теплотой, свойственной народному благочестию.

Благовещение. Россия. Вторая половина XVI в. Музей икон. Реклинхаузен (Германия)

Как евангельское повествование (см.: Лк. 1:28–38) и служба праздника, икона Благовещения насыщена глубокой внутренней радостью. Это радость исполнения ветхозаветного обетования через вочеловечение Искупителя мира. «Днесь спасения нашего главизна, и еже от века таинства явление; Сын Божий Сын Девы бывает, и Гавриил благодать благовествует. Темже и мы с ним Богородице возопиим: радуйся, Благодатная, Господь с Тобою» [305]. Радость эта и в красках, и в праздничной разделке деталей, и в позе Архангела. На большинстве икон он изображается в сильном движении; он только что спустился с неба, и «вид его – вид усердного слуги, стремящегося исполнить поручение своего Господина» [306]. Ноги его широко расставлены, он как бы бежит. В левой руке он держит посох, символ своего посланничества, правая его рука сильным движением направлена к Деве Марии; он благословляет – сообщает Ей благое слово своего Господа [307].

Богоматерь изображается или сидящей, чтобы подчеркнуть Ее превосходство над ангелом, или стоящей прямо, «как бы выслушивая царское повеление» [308](см. Благовещение в иконостасе, с. 104). В руках Ее обычно пряжа, реже свиток. Детали эти взяты из предания, о котором говорит, между прочим, апокрифическое евангелие Иакова (гл. 2). В противовес внешней стороне, праздничной и яркой, внутренний смысл происходящего – решительный момент в истории мира, определивший всю его дальнейшую судьбу, – передается крайне сдержанно и скупо, позой и еле заметными жестами Богоматери. Икона подчеркивает обычно один из трех моментов события.

Первый момент – появление Архангела, его приветствие, смущение и испуг Девы Марии. В этом случае Она оборачивается и от неожиданности роняет пурпур, который пряла.

Второй момент – недоумение и осторожность Божией Матери, которые особенно подчеркивает служба праздника, сопоставляя Благовещение, начало нашего спасения, с началом падения человека. Из-за падения праматери Евы Дева Мария осторожна и не сразу принимает необычную весть из потустороннего мира, ссылаясь на закон природы: Како будет сие, идеже мужа не знаю? (Лк. 1:34). На иконе это передается жестом Ее руки, которую Она держит перед грудью ладонью вперед – знак недоумения, неприятия.

Дева Мария. Деталь иконы Благовещение. 1408 или 1410 г. ГТГ

Благовещение. Новгородская школа. Вторая половина XVII в. Палаццо Лиони Монтанари. Виченца (Италия)

Наконец, другие иконы передают заключительный момент события – согласие Божией Матери. Здесь Она, наклонив голову, прикладывает правую руку ладонью к груди – жест приятия, покорности, решившей судьбу мира: Се, Раба Господня: буди Мне по глаголу твоему (Лк. 1:38). Митрополит Филарет Московский о значении этих слов говорит: «Во дни творения мира, когда Бог изрекал Свое живое и мощное: да будет, слово Творца производило в мир твари: но в сей беспримерный в бытии мира день, когда Божественная Мариам изрекла свое кроткое и послушное буди, – едва дерзаю выговорить, что тогда соделалось – слово твари низводит в мир Творца» [309].

Но подчеркивание одного из указанных моментов не есть общее правило, и на многих иконах они соединяются: показывается как бы синтез психологического состояния Богоматери. Она держит руку в направлении ангела, спрашивая ответа на возникшие в Ней сомнения, и в то же время наклоном головы изъявляет Свою покорность.

На нашей иконе взгляды Богоматери и Архангела направлены не друг на друга, а кверху, где мы видим традиционную часть сферы – символ горнего неба и исходящие из нее лучи – действие Духа Святого. Взгляды Богоматери и Архангела направлены на эти нисходящие лучи. В этой детали глубочайше прочувствован и передан основной смысл происходящего, а именно – единство воли и действия Бога и твари, о котором говорит служба праздника: «Ангел служит чудеси, Девича утроба Сына приемлет, Дух Святый низпосылается (лучи. – Л. У.), Отец свыше благоволит (сфера. – Л. У.), и изменение общим творится советом…» [310]; общим советом, т. е. согласием Бога и твари. Ибо Воплощение есть не только дело воли Божией, но и свободной воли и веры Приснодевы Марии, – говорит св. Николай Кавасила в слове на Благовещение. Поворот головы ангела указывает на то, что он говорит не от себя; говоря с Богоматерью, открывая Ей тайну Божественного Промысла, он взглядом подчеркивает свою зависимость от Пославшего его – стоит пред лицом Бога. Для Богоматери это момент освящения, начало Ее Богоматеринства - Дух Святый найдет на Тя, и сила Вышняго осенит Тя (Лк. 1:35). Принимая весть Архангела, Она Своим жестом отвечает не посланнику, а Пославшему. Ангел хотя и смотрит кверху, все движение его направлено к Божией Матери; напротив, Ее движение и вся Она устремлена кверху. Этим движением как бы подчеркивается, что согласие Божией Матери не есть пассивное принятие Благовещения, а активная Ее отдача Себя воле Божией, добровольное и самостоятельное участие Приснодевы, а в Ее лице – и всей твари в деле спасения.

Иконография Благовещения – одна из древнейших известных иконографий праздников. Изображение Благовещения находится уже в римской катакомбе Прискиллы; относится оно археологами ко II в. Иконография его в основном осталась неизменной. Разница лишь в деталях. Так, в силу принятого тогда обычая ангел изображен здесь без крыльев.

Наша икона, хотя и не обладает звучностью и чистотой красок, свойственных иконам XV в., все же имеет качества лучшей традиции и является образцом глубокого богословского проникновения в догматическую сущность изображения, столь свойственного русской иконописи.

Воскрешение Лазаря. Россия. XVI в. Частная коллекция

Воскрешение Лазаря принадлежит к числу изображений, иконография которых сильно развилась со времени своего возникновения. Древнейшие известные изображения его относятся к первым векам христианства, начиная со II в. (в римских катакомбах их открыто около сорока). Подавляющее большинство их, как в катакомбах, так и на древних саркофагах, содержит только две фигуры: воскрешающего Христа и выходящего из гроба Лазаря, повитого пеленами. Однако уже в IV в. композиция начинает усложняться добавлением тех деталей, которые мы видим на современных иконах. В отличие от изображений других праздников, внутренний смысл которых раскрывается показом сторон, недоступных чувственному восприятию (например Успение, Сошествие во ад и др.), где многие конкретные детали носят поэтому характер символов, в иконе Воскрешения Лазаря, как и в Уверении Фомы, суть изображения – не в его скрытом смысле, не в том, что подразумевается, а в том, что конкретно передается и явно показывается. Икона передает внешнюю, физическую сторону чуда воскрешения с той доступностью человеческому восприятию и исследованию, с которой это чудо было совершено, как и описывает его евангельское повествование. В соответствии с Евангелием (см.: Ин. 11:1-46) икона передает каждую деталь воскрешения Лазаря, и уже само обилие конкретных подробностей указывает на то значение, которое придает Церковь последнему перед крестными страданиями знамению Спасителя. И Сам Он явно подготовляет его, опаздывая и приходя лишь через четыре дня после смерти Своего друга, о болезни которого Он знал и предупреждал учеников, что прославится Сын Божий ея (этой смерти. – Л.У.) ради (Ин. 11:4). Он не скрывает этого чуда, как, например, воскрешения дочери Иаира, а, наоборот, показывает его и на глазах всего народа перед самым его совершением обращается к Отцу: Отче, хвалу Тебе воздаю, яко услышал еси Мя: аз же ведех, яко всегда Мя послушаеши: но народа ради стоящаго окрест рех, да веру имут, яко Ты Мя послал еси (Ин. 11:41–42).